16 сентября 1840 года.
– Александр Юрьевич! К вам гости! – прокричала Клавдия Васильевна с первого этажа.
И кто мог ко мне пожаловать? Никто не знал, где я нахожусь помимо отца, да и я никого не ждал.
Не дождавшись моего ответа, дверь в мою комнату отворили, пустив в нее свет, а он в свою очередь обвел контур гостя.
– Ну, здравствуй, друг сердечный! – вошедший образ развел руками, я попытался его разглядеть.
Это был Максим Дронов. Мой товарищ, считавший меня лучшим другом. Ему 26 лет, среднего телосложения и наивного склада ума. Широкоплечий и слащавый на лицо, все в нем напоминало юношу, но никак не мужчину.
– Рад тебя видеть, – сказал я, вставая с кровати.
Мы крепко обнялись, и он сходу начал расспрашивать:
– Что произошло? И как ты себя чувствуешь? Мне сказали, что врачи тебя еле спасли. Выходит, ты счастливчик.
– Ох, давай об этом позже. Я надеюсь, ты останешься тут на некоторое время? Думаю, нам есть что рассказать друг другу. И как ты узнал, что я здесь? – я прекрасно понимал, как он узнал и зачем это сделал отец.
– Выходит – останусь. Твой отец посчитал, что хватит тебе быть одному, – он одобрительно улыбнулся.
Мы вышли во двор. Погода была очаровывающей, уже темнело, и сумрак поглощал все вокруг. Ощущалось присутствие чего-то необычного. Я был не готов к встрече со случайными гостями, а когда ты в одиночестве, любой человек – случайный гость и ваше родство, если оно есть, совсем тому не пока- затель, чтобы не считать его случайным. Одиночество подразумевает душевное состояние, а не то, сколько людей рядом с вами. Усевшись на веранде, мы заговорили.
– Ну, рассказывай. Как тебе тут и что со здоровьем?
– Я быстро поправляюсь, спокойствие явно идет на пользу. Почему люди так часто делятся своими переживаниями, будто думая, что после того, как они с кем-либо ими поделятся, то переживания поделятся на два!? Всем абсолютно плевать, а кому не плевать, все равно не ощутят того, что ощущаете вы. Мне неинтересно обсуждать мои тяготы, я перевел тему.
– А как наш клуб? Все так же весело и беззаботно?
До ссылки я состоял в клубе молодых поэтов. Не сказать, что я хорошо пишу, просто это было единственное место, где избалованная молодая знать имела свободу слова и действий. Именно поэтому я вступил туда, мне доставляло удовольствие принимать участие в дебатах, в которых темы выбирали наиболее острые, о каких в народе предпочитают умалчивать. Скорее всего, в ссылку меня отправили именно из-за этого клуба, но ничего, я ни о чем не жалею. В этом клубе мы соби- рались вечерами и чаще всего раз в две недели в пятницу. Как правило все заканчивалось пьянством и редко – драками, но зрелище того стоило.
– Кто-то считает тебя героем, а кто-то глупцом. Но слухи быстро дошли до наших «верхов», так что о тебе там не забывали.
– Больше склоняюсь к глупцу, а впрочем, неважно, что говорят.
Подул