С Новым годом, дорогой наш Маркус, ты лучшее, что случилось с нами в 2008 году.
А пониже, рукой Перри:
Я под этим не подписываюсь! Но все равно с Новым годом, писатель!
Эти знаки внимания перевернули мне душу, заставили осознать собственные чувства к семейству Гэхаловудов. Мне захотелось немедленно ответить взаимностью, и я принялся печь для них пирог. Соорудил единственный десерт, какой умел готовить, – банановый пирог, его всегда пекла в эти дни тетя Анита. Получался он только из очень спелых бананов. Через час, когда пирог был готов, я прыгнул в машину и за четыре часа добрался до Конкорда, штат Нью-Гэмпшир. Под вечер я позвонил в дверь дома Гэхаловудов. В руках у меня был пирог и какие-то безделушки, захваченные в придорожном торговом центре. Засиживаться я не собирался: весь этот путь в обнимку с жалким пирогом был всего лишь моим ответом на их слова: “И вы, вы тоже лучшее, что случилось со мной в 2008 году”. Друга нельзя встретить, он объявляется сам. Так случилось и с ними. Это были настоящие друзья, таких у меня не было – вернее, больше не было со времен моей “славы”. Кроме Гарри Квеберта.
Помню улыбку Хелен, когда она открыла дверь и увидела меня с моим смешным подарком. На миг она застыла в изумлении, потом бросилась мне на шею.
– Маркус! Маркус, ты откуда? – Обернувшись в дом: – Перри, иди сюда, это Маркус! – Снова поворачиваясь ко мне: – Холод собачий, заходи.
– Не хочу вам мешать, – сказал я. – Я тут проездом.
– Ну-ну, зайди хоть на минутку.
Я послушно переступил порог дома. Внутри царила веселая суматоха: Гэхаловуды играли в какую-то настольную игру. Подошел Перри и в виде приветствия чуть не раздавил мою руку в своей.
– Писатель, вот так сюрприз! Что вас привело в наши края?
– Ничего особенного, просто заехал отдать пирог, который для вас испек. Сейчас сваливаю. Спасибо за посылку. И особенно за открытку. Я страшно тронут. Держите, сержант, это вам.
Я протянул ему один из купленных мною четырех пакетиков. Перри открыл его и с отвращением взглянул на новый галстук:
– До чего же страшен.
– Все как вы любите, сержант.
Он поблагодарил меня и вдруг насупился: опытная гончая подняла зайца, которого я только что подкинул.
– Минуточку, писатель! Вы сказали “сваливаю”? Вы что же, хотите сказать, что едете назад в Нью-Йорк?
– Ну да, – ответил я, как будто это само собой разумелось.
– Дьявол вас раздери, Гольдман! То есть вы мне тут рассказываете, что ехали четыре часа, чтобы отдать нам подгорелый пирог, а теперь собираетесь катить обратно?
Я не нашелся что ответить, лишь кивнул и уточнил:
– Он только кажется подгорелым, он так и должен выглядеть. В середке он нежный, вот увидите.
Перри