Вечер взаперти. Алексей Ряскин

Васильевна вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

      Вернувшись к книгам, Иванов сел и тупо уставился в розовощекие лица доярок, запечатленных на обложке романа Рыбаковского. За те несколько минут, что говорил по телефону с женой, мир в его глазах перевернулся. Три года брака полетели ко всем чертям. Совместные друзья, закручивание банок с вареньем, попытки сблизиться с тещей – все коту под хвост. Было непонятно, как жить дальше, что делать, в чем найти успокоение…

      Внезапно Иванов вскочил и начал топтать доярок на книгах, будто именно они были повинны в том, что ему изменила жена. Выбежал главный бухгалтер Петров.

      – Ты что?! Ополоумел?!

      Петров попытался оттащить Иванова от доярок, но тот вырвался и больно ударил главбуха кулаком в живот.

      Петров завопил, на секунду отступил, а затем набросился на Иванова…

      Два часа спустя Иванов с разбитой мордой плелся домой. С работы его уволили.

      Не доходя двух кварталов до дома, Иванов завернул в магазин, купил бутылку водки и, не придумав ничего оригинальнее, напился вдрызг. Однако веселья из этого не получилось. Боль от предательства жены только усилились, и Иванов расплакался как дитя.

      – Во нажрался! – поморщилась проходившая мимо женщина.

      – Сволочь! – крикнул ей в ответ Иванов, захлебываясь рыданиями.

      Женщина плюнула и пошла дальше, а Иванов продолжил лить слезы.

      Обида душила его. Обида на жену, на работу, на жизнь вообще. В один миг все рассыпалось, развалилось. За что удержаться? Как не пропасть окончательно?..

      Он встал, утер слезы локтем, поднял с земли бутылку. Водки оставалась еще треть. Возвращаться домой было незачем, и Иванов пошел наобум, куда-то.

      Мир, такой чужой и враждебный, шатался перед глазами, не давая привести мысли в порядок.

      Почему Вера его бросила?! Чем этот вшивый Леонид лучше него?!

      Иванов закусил губу, чтобы вновь не разрыдаться.