Как бы он ни любил снимать видео, с какой бы восторженностью не ездил на студию, всегда придется возвращаться домой. И как себя не убеждай, иногда хочется, чтобы дома ждала не только Работа…
Виктор вышел на лестничную площадку своего этажа и:
– Помочь?
Сгореть от здрасьте
– И да, это физически невозможно, скажу по опыту: Екатерина вторая не спала с конем.
– Да, пап. Первый аргумент меня убедил, на нем можно было остановиться и не продолжать, – я устало, но победно вытащила из багажника последнюю коробку.
– А, аккуратнее, тут сервиз из Абхазии.
Я скривила лицо. Это был не сервиз. Это было двадцать салатных тарелок и еще с десяток блюдец. Очень уродливых. Очень.
– Ладно, я справлюсь сама, это последняя. А ты езжай, па.
– Справишься, как же. Я уеду, а ты их выкинешь.
– Садись в машину, – я стала подгонять отца ногой, вынудила плюхнуться в машину.
Он медленно опустил окно водительского сиденья, и пальцами продемонстрировал, что следит за мной.
И я потащилась наверх с коробкой посуды наперевес.
Повезло, и за все время, как я перетаскивала коробки, навстречу не попался ни один сосед. Казалось бы, мелочь, но я не выношу неловкого молчания в лифте. Обычно, заходя в эту душную коробку с посторонними, я стараюсь делать вид, что никого нет. Будто я тут одна. Стою смирно, как труп спрятанный в ковре, чтобы ни с кем не соприкоснуться, гляжу в пол, молчу. Никакой естественности. Если бы внутри и правда никого не было, я бы глядела в зеркало и пыталась кадрить красотку напротив.
Я нажала на вызов лифта один раз, но пришло сразу два: легковой, для любителей близкого контакта с соседями, и грузовой. Ненавижу грузовые. Они выпендрежники. Будь грузовые лифты людьми – пили бы темное пиво, смеялись над сексисткими шутками и работали в сфере ремонта. Эти ублюдки отказывались поднимать меня вплоть до пятнадцатилетия.
Но я услышала как кто-то открыл домофонную дверь позади, и черт возьми, я не собираюсь сегодня ни с кем делить свой лифт. Нет.
Быстро юркнув в ближайшие раскрывшиеся двери толстопузого лифта, я лихорадочно тыкала кнопку закрытия.
Снаружи доносились шаги, а створки слишком медленно съезжались. Секунда, промедление…
Ха.
Человек не успел даже увидеть мою довольную морду – двери захлопнулись раньше.
Я расхохоталась дьяволицей. Меня распирало самодовольство и чувство успеха. Не сегодня, социальная тревожность, не сегодня!
Ах, как бы эпично я бы сейчас уехала, если бы не забыла нажать кнопку своего этажа, а не осталась стоять в глухом неподвижном погасшем лифте.
Пустяки. Сегодня замечательный день, сегодня день успеха. Сегодня я победительница.
Я доехала до восьмого этажа, окрыленная перспективой взрослой жизни. Я пела под нос, пританцовывала. Даже уродские абхазские тарелки не испортят настроения. Ничто не выбьет меня из колеи.
– Помочь?
А!