– Яко же так, отче Савватие, что не упомнишь, где положили убиенного отрока? – спросил солидный и властный иерарх, повадками и статью скорее похожий на именитого боярина или на воеводу, чем на старца.
– Да уж пятнадцать годов миновало, владыка. Да и стар я стал, и очи мои уж не так зорки, – отвечал священник, которого звали Савватием.
– Нешто не совершали молебнов или иных служб не правили на могиле убиенного? – вновь спросил тот, к кому обращались, как к владыке.
– Не совершали, владыко Филарет! Не было на тот случай не указов государевых, не повелений каких, ни при царе Феодоре Иоанновиче, ни тем боле при государе Борисе Феодоровиче. Да и никто из сильных мира сего не приезжал и могилки тоей, верно никто не посещал.
– Кто ж из священства-то углицкого отпевал убиенного, кто земле придавал? – вновь спросил Филарет, ибо это был он.
– То ж был покойный настоятель собора Спасского. Да тот уж лет десять, как почил в Бозе. И аз многогрешный при отпевании и на похоронах сослуживал ему, но с тех пор не бывал на могилке, да запамятовал. Тем же днём и иных ни то пятерых, а то и шестерых отроков хоронили, кого в замятне тоей изгубили. Разве упомнишь?! – оправдывался Савватий.
– Ты, отче, мне зубы не заговаривай! Мне нужна могилка того отрока, на которой по слухам, исцеления случалися! – строго произнёс Филарет.
– Поди, кто-то из сродников, иль родителев посещал ту могилу? – спросил один из чиновных мужей, к которому Филарет обращался по роду и имени – «князь Алексий» (А.И. Воротынский).
– Мыслю, матушка одного отрока покойного вдовая жёнка Туренина Ефросинья приходила. Но жива ль оная ноне, не ведаю, – начиная понимать в чём дело, но с опаской отвечал игумен Савватий, приглядываясь к могилам и покосившимся крестам.
– Вот что, Савватие, езжай-ко со служкою моим – отцом-диаконом Иоанном на посад, да найдите двор Турениных, да выспросите, кто про могилу сию знает, да показать может. Аз зде пожду пока, со товарищи свои – велел Филарет.
– Надо ль, владыко, оглашать дело сие расспросами посацкого люда во Угличе, дело-то по Угличу тайное? – спросил с тревогой ещё один чиновный человек, сопровождавший Филарета.
– Верно глаголеши, Пётр Никитич! – согласился с Шереметевым Филарет.
– Ты, отец игумен, ничего про поиски наши никому из посацких не сказывай. Спрашивай только про двор Турениных. А что, да по какому делу расспросы ведёшь даже и Турениным не ответствуй. Молви только, де слово и дело государево! А как обрящеши свидетеля, немедля сюда его и вези, – вновь наставил Савватия владыка.
Игумен и диакон выслушали и с поклоном удалились. А Филарет присел