Иногда, когда он знал, что их никто не видит, он мимолётно ловил её губы. Она отвечала тем же. Возбуждённый, задыхаясь от счастья, он парил над землёй вместе с любимой женщиной. В небольшой комнате было душно, несмотря на открытые окна.
Лекс предложил пройти в другую комнату, с выходом на балкон, проветриться. Оказавшись одни в темноте, он нашёл её губы и жадно приник, дрожа от желания. Поцелуй затянулся и Лили, переводя дыхание, отстранилась и, в радостном удивлении, прошептала:
– Ух! Ну ты и целуешься, сума сойти! Где так научился?
Лекс смутился, но ответил:
– Это ты меня научила, – и реагируя на её удивлённый взгляд, добавил, – до сегодняшнего дня я так не умел.
Лили, переполненная восторгом, прижалась к нему и долго не отпускала. А потом тихо, очень осторожно произнесла:
– Твои когда возвращаются? – спросила, как можно спокойнее, но в этом кажущемся спокойствии Лекс уловил столько печали, горечи и испуга, что он с трудом смог сдержать подкативший к горлу комок. Только горячо обнял её, и уже прижавшись к её уху, тихо ответил поникшим голосом, сожалея, что не может порадовать другим ответом, чувствуя себя виновным и бесконечно несчастным:
– Скоро, совсем скоро.
И в ответ спросил:
– А твой где? Разве не в отпуске?
– Нет. Я, вроде бы замужем, а вроде и нет… Рис почти не живёт дома. Сходит на дежурство и потом пропадает сутками, то в гараже, то на рыбалке. Даже ночует там. У него там всё есть: плитка, чайник, еда, кровать.
– А чем он там занимается? Квасит? – поинтересовался Лекс.
– Нет, что ты, он почти не пьёт, вообще он хороший, умный, столько знает, на все руки мастер. К нему весь городок ходит за советами, если что по технике. Он вездеход делает для охоты. Скоро буду миллионщицей,– с грустной улыбкой сказала она.
Лекс улыбнулся, услышав этот старый, давно забытый синоним миллионера. Оказывается в сибирской глубинке ещё так говорят.
– Поэтому у меня, при живом-то муже, уже давно мужика не было. Он на своём вездеходе женат, – в сердцах произнесла Лили.
Время позднее. Пора расходиться. Она засобиралась вместе с подругами. На Лекса жалко было смотреть. Он умолял её взглядом задержаться, ну хоть на чуть-чуть, хоть на мгновенье и подруги подталкивали её к этому, но она лишь отвела его в сторону и на ушко шепнула, что через три дня он может прийти к ней домой: – муж будет на дежурстве.
Прошли жутко долгие три дня. И вот в окошке мелькнул условный сигнал. Одна. Можно входить. На одном дыхании Лекс взлетает на второй этаж. Дверь распахнулась, впуская «Дон Жуана». Они замирают в объятьях. Лили так прижалась, что под тонким домашним халатиком он ощущает её всю.
Несколько минут они стоят так, не размыкая рук, левитируя над землёй. Он мог бы так стоять вечность. За свои тридцать лет никто никогда не обнимал его так. Её тело податливо как воск. Он чувствует, как она тает в его горячих руках, как будто хочет