Тайны гениев. Три книги в одной. Михаил Казиник

слова «бездарной», оно с трудом воспринимается рядом с абсолютным символом гениальности – именем Моцарта. Скажем лучше: неинтересной музыки.) Ибо Моцарт, с его невиданной гениальностью, должен был испытать потрясение, когда играл для себя баховскую музыку.

      Тогда-то ему и показалось, что он может продолжать сочинять как баховский наследник. Но – увы!!!

      Роберт Шуман, познакомившись с музыкой Баха, сказал: «Все мы – пигмеи перед ним».

      И, как это сейчас странно ни прозвучит, выходит, дети И.С. Баха были реально озабочены той же проблемой, которую высказал пушкинский Сальери.

      Получается, что и это высказывание Сальери – не просто злоба завистника, а интереснейшая и серьезная проблема.

      Вот сыновья Баха и сделали свое благое дело для человечества.

      Чтобы начать новую волну музыкального развития, необходимо было сделать вид, что папы как бы не существовало.

      Только в этом случае и появилась возможность пойти по другой дорожке, исследовать иные возможные музыкальные пути.

      И только через несколько поколений, пройдя по прекрасным дорогам венских классиков, познав сказочные сады романтиков, мир узнал о Бахе, музыка которого обрушилась на человечество во всем своем величии.

      Но она уже не смогла ничему и никому помешать. И вот результат: через много лет после смерти И.С. Баха на концерте, в котором звучала музыка любимого сына Баха Иоганна Христиана, в числе прочих слушателей сидел крохотный мальчишка.

      Потрясенный музыкой до глубины души, он звонким голосом закричал: «Вот именно так надо писать музыку!»

      Этим восторженным малышом был Вольфганг Амадеус Моцарт.

      Глава 8