Кентон прыгнул, нацеливаясь на палубу.
Вокруг него теперь ревел ветер, ветры выли и кричали – он их слышал, но совсем не чувствовал. И неожиданно все стихло.
Ноги Кентона коснулись твердой поверхности.
Он стоял на белой палубе, лицом к розовой каюте, чьи маленькие цветущие деревья были полны воркующими голубями с алыми клювами и зелеными лапами. Между ним и дверью каюты стояла девушка, мягкие карие глаза полны удивлением и тем же недоверием, которое он видел в глазах Шарейн, когда та впервые увидела его у изумрудной мачты.
– Ты повелитель Набу, что явился из воздуха, в его плаще мудрости, на котором вьются его змеи? – прошептала девушка. – Но этого не может быть – Набу очень стар, а ты молод. Ты его посланец?
Она опустилась на колени, сложила руки, ладонями наружу, над лбом. Потом вскочила и побежала к закрытой двери каюты.
– Кадишту! – она кулаком ударила по двери. – Святая, вестник от Набу!
Дверь каюты распахнулась. На пороге стояла женщина – Шарейн. Взгляд ее упал на Кентона, потом – на черную палубу. Он тоже посмотрел туда. Там на корточках сидел барабанщик; казалось, он спит.
– Карауль, Саталу! – сказала Шарейн девушке.
Она схватила Кентона за руку и втащила его в дверь. Там были еще две девушки. Они уставились на Кентона. Шарейн вытолкнула их.
– Наружу! – прошептала она. – Наружу и помогите Саталу.
Они выскользнули из каюты. Шарейн подбежала к другой, внутренней, двери, ведущей во вторую часть каюты, и закрыла ее на затвор.
Потом повернулась и медленно подошла к Кентону. Протянула к нему тонкие пальцы, коснулась ими его глаз, губ, груди – как будто хотела убедиться, что он реален.
Взяла его руки в свои, прижалась к ним лбом, волны ее волос окутали его. Волосы ее – серебряная сеть, в которую устремилось его сердце.
Она подняла голову, посмотрела на него.
– Что повелитель Набу хочет сказать мне? – голос ее поразил Кентона опасной мягкостью. – Каковы его слова ко мне, посыльный? Я готова слушать – в своей мудрости повелитель Набу прислал посыльного, которого легко… слушать.
В голосе ее звучало легкое кокетство, в обращенных к нему туманных глазах – озорство.
Потрясенный близостью к ней, в поисках прочной почвы, Кентан пытался найти слова ответа. Стараясь выиграть время, он осмотрелся. В дальнем конце каюты алтарь. Он вышит блестящими жемчужинами, перламутровыми и бледными лунными камнями, застывшим молочным хрусталем. Перед алтарем семь хрустальных бассейнов, из них поднимается неподвижное серебряное пламя. За алтарем ниша, но свет семи огней скрывает ее содержимое. У Кентона появилось смутное ощущение, что в алтаре кто-то скрывается.
В дальнем конце каюты – низкий широкий диван слоновой кости, выложенный молочным хрусталем и украшенный золотыми арабесками. Серебряные шпалеры покрывают стены, многоцветные, вышитые цветами. Мягкие глубокие серебряные