«Во время беседы жесткая линия рта становится видимой за усами; также виден ряд мелких крепких зубов, которые он сохранил до конца своей жизни. Его руки даже в старости выглядели руками пятидесятилетнего, на них не было старческих пятен» (С. Витман. «Воспоминания о Бисмарке»).
6
Конечно, на следующий день он и виду не подал, что слышал их супружеские страсти.
Как после ночной грозы и шторма, что в кромешной тьме терзают небо и волны, рвут паруса и секут землю семяизвержениями молний и ливней, – как наутро после этих диких страстей умиротворенная природа вдруг становится тиха, нежна и невинна в лучах проснувшегося солнца, так и Катарина – буквально вся – светилась в то утро такой невинностью и кротостью, что ему хотелось отхлестать ее по персиковым щечкам. И только его аристократическое воспитание да надменная улыбка, прятавшаяся в уголках чуть припухших губ Катарины (ну, и, конечно, присутствие мужа), сдерживали его тяжелую руку.
Но это высокомерие княгини в десятом поколении, ведущей свою родословную от участников Куликовской битвы, бесило его юнкерскую душу. Отчего эти юные стервы, едва вкусив от своей ночной власти над мужчинами, позволяют себе думать, будто царят над всем миром?
Впрочем, повторяю, Отто фон Бисмарк не выказывал ни своего бешенства, ни мужского к ней интереса.
Уходя от курортной толпы за скалы, поросшие цветущим вереском, они втроем наслаждались первозданной природой Биаррица. Князь Орлов, лишенный возможности плавать из-за немощи правой руки, лежал, вытянувшись на сухой траве, и курил, а Бисмарк с Катариной плавали вблизи. По ночам море отступает здесь довольно далеко, и прибрежные лагуны изрядно мельчают, но к утру прибой заполняет эти природные чаши чистой, прохладной и прозрачно-изумрудной водой. Катарина была в таком восторге от высокого неба, свежего утра, сиреневого марева над горами и ласково-знобящей воды, что расшалилась, как девочка, и своим озорством усмирила гнев Бисмарка. К тому же даже в своем закрытом, с десятком оборок и рюшек, купальном костюме она была так пронзительно эротична, что, ныряя за ней, Бисмарк и на глубине, в совершенно холодной воде чувствовал горячечное помутнение разума и напряжение всех своих членов.
7
«Никогда ни одна женщина не очаровывала Бисмарка настолько, как Катарина Орлова. Он покорен не столько ее юностью и красотой – красивых женщин он встречал в жизни достаточно и проходил мимо, восхищаясь, но не задерживаясь, – сколько некой первозданностью и свежестью всей ее натуры. Ведь хотя она была дамой из высшего общества, в ней была еще и радостная, беззаботная простота, а ко всему этому – остроумная и занимательная. Она сама говорила, что в ней уживаются два разных человека – "княгиня Орлова" и "Кэтти". Кэтти – насмешница, плутовка, стихийная, увлекающаяся натура. Она любит всякие проделки, ей доставляет удовольствие пугать товарищей своими безрассудствами, карабкаясь по отвесным скалам или