– Может быть, ты и прав, но я думаю, что ты ошибаешься, – возразил Пирстон. – Как плоть, она умирает ежедневно, подобно апостольскому материальному «я»; потому что, когда я сталкиваюсь с реальностью, ее в ней больше нет, так что я не могу придерживаться одного воплощения, даже если бы захотел.
– Подожди, пока не станешь старше, – сказал Сомерс.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ – МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК СОРОКА ЛЕТ
Поскольку Купидон потребует, чтоб я любил,
Под натиском я должен согласиться:
И так как ни одна случайность не отнимет
Любовь в богатстве и невзгодах,
Я сам всегда служить ей буду
И терпеливо от нее страданья принимать.
Сэр Т. Уайет37
I. Давний призрак становится явственным
Многолетняя творческая активность Пирстона была внезапно прервана известием о скоропостижной смерти отца в Сэндборне, куда торговец камнем отправился сменить обстановку по совету своего врача.
Следует признать, что мистер Пирстон-старший был несколько скуп в семейной жизни, о чем Марсия так опрометчиво напомнила его сыну. Но он никогда не скупился на Джослина. Он был довольно жестким руководителем, хотя как казначей заслуживал доверия; человек с деньгами, справедливый и невеликодушный. К всеобщему удивлению, капитал, сколоченный им на торговле камнем, был довольно велик для бизнеса, который велся столь ненавязчиво, – гораздо большим, чем Джослин когда-либо считал возможным. В то время как сын лепил и обтесывал свои эфемерные фантазии, превращая их в вечные формы, отец в течение полувека упорно долбил грубую первооснову этих форм – суровую, изолированную скалу в Канале; и с помощью своих кранов и шкивов, своих тележек и лодок отправлял добычу во все уголки Великобритании. Когда Джослин завершил все дела и распорядился бизнесом в соответствии с завещанием отца, оказалось, что он смог добавить около восьмидесяти тысяч фунтов к тем двенадцати тысячам, которыми он уже располагал от профессиональной деятельности и других источников.
После продажи нескольких объектов недвижимости, кроме каменоломен, поскольку он не собирался жить на острове, Пирстон вернулся в город. Он часто задавался вопросом, что стало с Марсией. Он обещал ее больше не беспокоить, и вот уже двадцать лет этого не делал, хотя часто вздыхал о ней как о подруге, обладающей безупречным здравым смыслом в житейских трудностях.
Ее родители, по его мнению, умерли, и она, как он был уверен, никогда не возвращалась на остров.