– Ты с ума сошёл?! Отпусти меня сейчас же.
–Если я тебя отпущу, ты упадёшь.
– Ты мне ещё угрожаешь.
– Я не угрожаю, я констатирую факт. И вообще не дёргайся, лучше держись крепче – Последнюю фразу я произнёс так, что Дашка притихла, и обняла меня за шею.
День подходил к концу. Деревья темнели на фоне лилового неба. Улицы пустели от машин. Загорались фонари, а по не остывшему, асфальту стучали каблуки. Тёплый майский вечер вступал в свои права. Он окутывал город, запахом сирени и тёплым, воздухом наполненным влагой медленно текущей реки. Изредка окно вздрагивало, и по комнате, звеня посудой, проносился трамвай, он с грохотом пролетал мимо кровати, и терялся в углу комнаты, рассыпая, искры, по тёмному, как озеро, зеркалу.
Дашка, совершенно голая, лежала на мятой простыне. Скинув на пол одеяло, она смотрела на окно, широко раскрытыми глазами. Цветочный аромат входил в комнату и окутывал её тело. В сумраке ночи, она была словно белая, распустившаяся лилия, на тёмной воде. Я остановился у дверного косяка и замер, чувствуя плечом шляпку торчащего из облицовки самореза.
– Слышишь? – Сказала она, когда трамвай отгремел и скрылся в темноте зеркала.
– Что? – Спросил я.
– Какая тишина. Словно нет ничего. Только ты и я.
– А комната? – Возразил я.
– И её нет. Она нам только кажется. Всё это не существует. Есть только ты и я, и вот ещё это окно, с небом и с вспыхивающими на нём звёздами. Как в самом начале зарождения жизни во вселенной, когда были только мужчина и женщина.
– Ну, там ещё много чего было, райский сад, животные.
– Ты не понимаешь. Рай и всё остальное, тогда находилось внутри них. Вокруг не было ничего. Они сами были сутью всего. Началом всего, что мы сейчас видим вокруг. Только мужчина и женщина, и звёздное небо вокруг. Понимаешь.
– Да. – Сказал я. – И ещё шляпка самореза.
– Какого самореза?
– Которым прикрутили облицовку к косяку.
– Ой, дурак какой. – Дашка бросила в меня подушку. Я увернулся и поцарапал плечо.
– Чёрт.
– Что?
– Поцарапался.
– Покажи.
– Ерунда. – Я подошёл и сел рядом. – Для мужчины это пустяк. Тем более перед сотворением мира. – Я обнял её. Но Дашка освободилась от моих объятий.
– Я тебе дам пустяк. Показывай. – Дашка включила ночник, и стала исследовать моё ранение. – Сейчас обработаю. – Она достала йод из аптечки.
– Не надо.
– Почему?
– Щипать будет.
– Ты мужчина, потерпишь.
– Ага, потерпишь. – Дашка коснулась, плеча ватой смоченной в йоде.
– Блин.
– Не блинкай, терпи, тебе ещё миры создавать. – Я сжался как в детстве, когда мама, мазала мои ссадины зелёнкой. Дашка молча промокала царапину ваткой, Она касалась моего плеча подушками своих пальцев, и я чувствовал, как нежность вливается в меня через них. Наполняя теплом, и покоем. Как когда то давно, когда я был ещё маленьким.
– Вот и всё, а ты боялся. – Она убрала йод. И поставила аптечку в шкаф.
Я смотрел на Дашку, на тёмные волосы,