В уголке сознания мелькнула мелодия старой бардовской песни, слова которой не удавалось вспомнить.
Я запомнила его. Что он от меня скрывал? И поверю ли я в правду, когда услышу ее?
Я по-прежнему добросовестно заводила карманные часы, поэтому знала, что время вечернее, и мы все, включая Сайона, располагались вокруг камина на стульях и подушках. Мы успели привыкнуть к нашему гостю, и даже Ката целых три дня не упоминала ни о наемниках, ни о пиратах. Сайон продолжал зажигать свой странный сигнальный огонь на крыше, когда Луна пряталась за горизонтом. Ката утверждала, что таким образом он обращает мольбы к богам, как она со своими свечами. К счастью, бесконечная ночь не холодела, однако тьма, казалось, просачивалась сквозь стены. Посевы стояли одной ногой в могиле, а мы так и не решили, что будем делать, если все происходящее станет новой нормой на неопределенный срок.
Никто не хотел об этом думать.
Ката рассказывала историю о том, как познакомились ее бабушка с дедушкой – мои прапрабабушка с прапрадедушкой – историю, которую я слышала множество раз, но которая никогда мне не надоедала, тем более что при каждом пересказе Ката добавляла новые подробности. Я всегда слушала внимательно, предвкушая их.
Шла война – войнам с Белатом, казалось, не было ни начала ни конца, – и прапрабабушка переоделась в парня, чтобы сражаться за Рожан. Ее вместе с прапрадедушкой взяли в плен и посадили в одну камеру, где ее секрет и выплыл наружу. Нетрудно догадаться, что прапрабабушка забеременела моим прадедушкой еще до того, как двоих пленников освободили.
– Когда война наконец закончилась, они возвели майское дерево. – Ката сидела, расположившись в самом удобном кресле. – С ленточками в два раза больше обычного, в пять раз больше танцев. Был настоящий праздник.
– Майское дерево не ставят зимой, – проговорил себе под нос Сайон, явно не стараясь, чтобы его услышали. Однако, несмотря на возраст, у Каты был острый слух.
– Апрель – вполне себе весна, – возразила она.
Сайон выпрямился, поняв, что его услышали.
– Война голубей закончилась подписанием мирного договора семнадцатого января…
– Был апрель! – рявкнула Ката. – Да откуда тебе-то знать? Ты не рожанин.
Сайон склонил голову в знак смирения.
– Верно, не рожанин.
Я задумчиво его разглядывала. Он знал или, по крайней мере, делал вид, что знает точную дату окончания войны столетней давности. Может, он историк? Но зачем это скрывать? Если только… он тогда уже не родился…
От этой мысли испарился налет сна. Я вновь взглянула на него. На вид ему было лет сорок, может, сорок пять, – похоже,