Потемневшая от времени жаровня в углу, широкий топчан, почти полностью скрытый кипой скомканных лоскутных одеял, на полу – звериные шкуры, между двух окон – высокий, под самый потолок, шкаф с книгами. Рядом со шкафом – грубо сколоченный табурет, у стены длинный стол, заваленный всяким хламом, а над ним – большой круглый шар, горящий ровным желтым светом. Такой же, как тот, что недавно нашел свой конец в лабиринте, но в два раза больше и другого цвета. К тому же намертво привинченный к полке – это я осознал, когда попытался его оттуда снять.
– Не вариант, – пропыхтел я, утирая пот со лба. – На совесть закреплен. Ладно. В жаровне, кажется, еще остались угли.
Сунув руку в карман, нащупал кремень с огнивом. Потом оценивающе оглядел табурет – отлично, ножка факела, считай, у нас имеется.
– Скорее, – прошептала моя спутница, нервно оглядываясь на дверь. Ей, как и мне, не терпелось поскорее покинуть это место.
Перевернув табуретку, я взялся за одну из ее толстых ножек. Приколочена так, что обзавидуешься, ну да ничего… Дерево жалобно захрустело. Есть! Теперь одолжим одно одеяльце на тряпки, и дело в шляпе. Довольно потирая руки, я пристроил отломанную ножку на край стола и подошел к топчану. Вот это, сверху, вроде рваненькое. Думаю, хозяин не сильно обидится.
– Гр-р-р!
– Изюмчик, – булькнул я, глядя на поднимающуюся из вороха одеял здоровенную буро-черную башку. – Изюмчик?
Мог бы не спрашивать – глаза уже ясно видели, что питомцем Пемброука тут даже не пахнет. Изюмчик был золотисто-песочного цвета и гораздо мельче этого, бурого… «Зато крупнее того, серого, – вдруг понял я, вспомнив зверя, что завел нас сюда. – Так их здесь, значит, двое? Замечательно». Стараясь не делать резких движений, я ногой подтянул к себе табурет. Клеймор – это, конечно, прекрасно, но зверь слишком близко для хорошего замаха. А так, глядишь, успею ему стулом пасть заткнуть хоть секунды на три, чтобы размахнуться…
Входная дверь глухо стукнулась о стену. Зашуршали костяные иглы. За моей спиной тихо ахнула Матильда.
Почему я так уверен, что лучше не оборачиваться?..
– Гр-р-р…
Я скосил глаза на вход и сжал кулаки. Нет, не двое. Трое! Один на топчане, второй – тот самый, серый, – пялится снаружи через стекло. А третий – серебристо-черный и здоровый, как шкаф, стоит на пороге, нагнув круглую башку и оскалив клыки. Откуда этот-то взялся, светлые боги? Нам и первых двух по самое не могу хватило бы!
Мне под бок метнулась тонкая фигурка в испачканном камзоле. Метнулась – и уткнулась носом в грудь, мелко дрожа от страха. Хорошо ей. Она эти морды не видит. А я стою как дурак с кнесной на шее, с табуреткой в левой руке и бесполезным клеймором – в правой… Ну, двух, может, и завалю. Хотя тоже не факт – тот, что на пороге, вдвое крупнее Изюмчика. А третий мне с удовольствием за товарищей отомстит.
Если будет кому мстить, конечно.
Я чуть пригнулся, насколько позволяла прилипшая ко мне сосновой иголкой перепуганная госпожа