Тарбинис, что-то мастеривший на верстаке, увидев меня, смутился:
– Вот сепаратор попросили сделать, – сказал он, как горох рассыпая свой мелкий смешок, в котором почему-то чудились мне жалобные нотки.
– Я не против, если только не в ущерб основной работе.
– Нет-нет, по работе я всё сделал. Только что радиатор забрали.
– Не обижайтесь: имя, которым вас назвала Антонина Ефимовна, конечно, не настоящее ваше имя. Скажите, как к вам обращаться?
– По-литовски меня звать Альфонсас. Если по-русски, то Альфонс, а отца моего звали óсвальдом, или óсвальдасом.
– Можно я буду к вам обращаться Альфóнс óсвальдович. Вы не против?
– Нет-нет. Зовите, как вам удобно, – ответил он и снова мелко-мелко засмеялся, на этот раз, как мне показалось, подобострастно.
– Альфóнс Освальдович, хочу вас попросить оформить красный уголок на втором этаже.
– Что надо делать?
– Допустим, панно на стену, чтобы вывешивать поздравления к дням рождения или праздничные стенгазеты, и что-нибудь декоративное, чтобы было красиво.
– Я умею чеканить по меди.
– Отлично! Как раз то, что надо!
– Медь нужна… Листовая. Здесь не достанешь.
– Снабженцу нашему закажу. В городе можно купить.
– Хорошо, я вам картинки покажу, выберете, какие понравятся. Я давно чеканю. Для души. На Дальнем Востоке научился. Хи-хе-хи-хе-хи.
От медника я пошёл на склад сказать Зинаиде Алексеевне, что её зонтик лежит у меня в кабинете. Туча стремительно надвигалась, закрывая небо. И хотя от мастерской до склада было меньше ста метров, дойти я не успел. Прямо над головой оглушительно треснуло, и огнистая молния, разбрызгивая искры шарахнула в громоотвод на трубе зерносушилки.
Из разверзшихся небес тут же обрушился на меня целый водопад и в одну минуту промочил меня насквозь. Из склада к избушке бежала мокрая, как я, Зина, а навстречу мне к мастерской с какой-то шестерней в руке высокий худой мужчина.
Зина, смеясь, влетела в избушку, я за ней.
– Ух ты! Вот это ливень!
Волосы её потемнели, прилипли ко лбу, с носа капало:
– Я у вас зонтик случайно не оставила?
– Случайно оставили.
Тут мрак в избушке ярко вспыхнул, и грохнуло по-новому с переливчатым треском, словно над нами переломили дерево.
Зина присела и снова засмеялась. Как же прекрасна она была в этот миг!
– Какой ты смешной, Володя! У тебя с ушей капает!
– А у тебя с носа! Представляю, каков будет мужик, что мне встретился, когда добежит до мастерской!
– А знаешь, кто это? Колька – мой бывший муж.
– Да?! Мне он показался староватым для тебя.
– Это он сейчас спился и стоптался, а когда я сюда приехала, он был – ого-го! Первый парень на деревне!
– А когда ты сюда приехала? – мне было томительно сладко говорить ей ты.
– Я родом из Т… – семьдесят километров от города.