В этот раз у меня не было определенной профессии. Я прибыл в Кёнигсберг утром, в осенний день, заранее, чтобы прогуляться по улочкам этого интересного города. Хотя дата моего посещения отстояла от современности всего на два с половиной столетия, в наше время город изменился до неузнаваемости. Сейчас он называется Калининград, принадлежит России и напоминает современные восточноевропейские города. Почти все его исторические здания были уничтожены в ходе Второй мировой войны, когда его старый немецкий центр был стерт с лица земли бомбами, а впоследствии его, по сути, так и не восстановили.
Кёнигсберг конца XVIII века был очень живописен, хотя кому-то его архитектура могла показаться мрачноватой. Практически все здания были построены в едином стиле: ровной кладкой массивных темно-красных кирпичей; многие дома венчали острые шпили. В центре города возвышался массивный широкий замок Кёнигсберг (ныне не существующий) с круглыми серыми башнями по бокам и узкой, высокой красной башней с часами и шпилем посередине. По соседству с замком находился впечатляющий изысканный собор, тоже из красного камня; сразу за ним располагались несколько зданий университета Кёнигсберга, одного из самых старых и уважаемых в Германии той эпохи. Уникальный колорит городу (в то время, по современным меркам, небольшому) придавали виды живописных изрезанных бухт и залива Балтийского моря на горизонте, очень свежий (хоть порывами и сильный) соленый ветер, все время дувший от моря, а также небольшая река. Перед тем как впасть в залив, она разделялась на несколько узких рукавов, протекающих по центру города, через которые горожане переходили по старинным мостам. Всего этих мостов в те времена было семь. Гениальный немецкий математик Эйлер даже доказал знаменитую теорему «о семи мостах Кёнигсберга», гласящую, что невозможно пройти по всем мостам, не пройдя хотя бы по одному из этих мостов дважды. Позже было доказано, что можно пройти по всем мостам однажды, если бы мостов оказалось не семь, а восемь.
Неизвестно, знал ли о теореме Эйлера ученый, с которым мне предстояло встретиться в этот раз. Это был человек энциклопедических знаний, но чистая математика оставалась едва ли не единственной наукой, которой он не занимался (хотя и уважал ее). Он служил заместителем ректора университета. Ему было около шестидесяти, и все годы своей жизни он провел в родном Кёнигсберге практически безвыездно. Эта его странная нелюбовь к путешествиям объяснялась, во-первых, его почти маниакальной приверженностью к неизменному распорядку дня на протяжении всей жизни (каждый день от пробуждения до отхода ко сну у него был расписан по минутам, и это расписание никогда не менялось), а также необычной способностью этого ученого «путешествовать в воображении», на основании тысяч прочитанных им книг. Его знакомые, планировавшие поездки, например, в Рим или в Венецию, бывали поражены, когда Иммануил Кант (так его звали) описывал им каждую улочку этих городов и все их достопримечательности, несмотря на то что сам никогда в них не бывал. Но, пожалуй,