– Привет, Джим. – Из-за венгерского акцента имя собеседника прозвучало как «Жим».
– Поздравляю вас, доктор! – Несмотря на сильный треск статических разрядов, в голосе нельзя было не уловить тепла. – Без вас просто ничего не удалось бы сделать.
Силард потер лоб свободной рукой, сказал то, что от него, несомненно, ожидалось:
– Благодарю вас, – и вернул трубку Артуру.
Лео любил размышлять либо в ванне – он частенько валялся в воде часами, – либо в буквальном смысле на ногах. Извинившись перед Артуром, который продолжал разговор, состоявший из одних недомолвок, он вышел на улицу. Вечерело, было холодно. Прогуливаясь по кампусу, Лео проходил мимо множества студентов – некоторые из них несли в руках учебники, а некоторые держались за руки, и чувствовал угрызения совести. Если бы он ошибся, все эти молодые люди, только-только начавшие жизнь, да и, вполне возможно, все прочие обитатели Чикаго, могли бы погибнуть.
На ходу изо рта Лео вырвались белые облачка пара. Он не знал, куда идет, но ноги сами понесли его через футбольное поле стадиона «Стагг». В начале недели выпал снег, однако он давно растаял, и даже коричневая трава высохла. Под бетонными трибунами, в кирпичных пристройках, размещались различные спортивные сооружения. Силард направился к северному концу западной трибуны, поздоровался с охранниками и прошел в зал, где размещался парный корт для сквоша. Это помещение выделили им для экспериментальной установки.
Посреди зала возвышался огромный куб из графитовых блоков. На него со зрительской галереи смотрел невысокий человек с редеющими волосами и продолговатым лицом. Все остальные ученые, несомненно, разошлись, кто в приподнятом настроении, кто в изнеможении, а кто и в том, и в другом состоянии, но Энрико Ферми стоял, облокотившись на перила, и просто смотрел, очевидно погруженный в свои мысли.
Находившееся перед ним чудовище было усыплено; укротители воткнули в тело el toro все четырнадцать picas – кадмиевых управляющих стержней.
Лео подошел к нему и торжественно протянул руку. Энрико пожал ее. Их имена уже были неразрывно связаны между собой в истории человечества – или только будут связаны, когда с их работы снимут завесу секретности, – благодаря тому письму президенту Рузвельту, черновик которого Лео составил три года назад. Письмо, подписанное Эйнштейном, начиналось так:
Некоторые недавние работы Ферми и Силарда, которые были представлены мне в рукописи, заставляют меня ожидать, что уран может быть в ближайшем будущем превращен в новый и важный источник энергии.
– Что ж, у нас получилось, – сказал Ферми со своим резким итальянским акцентом. Но это было лишь начало, и они оба знали это. В письме Эйнштейна далее говорилось:
Это новое явление способно привести также к созданию бомб, и возможно – хотя и менее достоверно, – исключительно мощных бомб нового типа.
– Да, –