Ректор дал понять, что не сомневается в возвращении кота, а вот в возвращении Волха, как раз наоборот. На пару мгновений мальчику показалось, что ректор даже желает ему сгинуть в пустыне вместе с котом, и сейчас вся его забота – это ловкий наигрыш, но, возможно, он ошибался… Волх не разделял его опасения, хотя отсутствие страха давало не только преимущество уверенности в своих силах, но и огромный недостаток в излишней самоуверенности. Впервые он задумался о природе своих эмоций, и пришел к выводу, что большинство их просто-напросто отсутствует. Связь между стертой памятью и чувствами он провел незамедлительно. Тот, кто приложил руку к вычеркиванию его жизни, был виновен и в качестве нынешней. Что ж, с этим он разберется тогда, когда решит самую главную на сегодняшней день проблему. Приказ о наказании был суров, но при желании, из этого можно было вынести немалую пользу. По сути, первые несколько курсов учили обращению со зверьми, и лишь слегка затрагивали оборонительные навыки. Волх же, волей-неволей, мог освоить это все самостоятельно или с помощью своего кота. В нем он был уверен не меньше, чем в себе.
Спускаясь по лестнице в лазарет, Волх пытался отыскать в своем сердце жалость или сострадание, но не выходило. Видимо, эти чувства ему в принципе были не присущи. Единственное, что мельком получилось раздобыть – это подобие оптимизма, которым он собирался поделиться с котом. Морок лежал, распластавшись на животе, будто большой пушистый ковер, свесив лапы с тяжелого толстого матраса. В лазарете пахло лечебными травами и озоном, будто только что прошла гроза. Запах был приятный и успокаивающий. Морок закрыл все четыре глаза, и сопел, пока медсестра накладывала примочки к подушечкам его обожжённых лап. Кровь на них запеклась черной коркой, будто застывшая магма. В некоторых местах она дала трещины, обнажая нежную красно-розовую плоть, сочащуюся прозрачной, окрашенной нитями кровяных червей, сукровицей. Опаленная шерсть местами склеилась в комки и неприятно пахла, но защитила кожу, как броня. Кисточки на ушах совсем исчезли, роскошный пушистый хвост теперь стал похож на крысиный, остатки былой роскоши ошметками покрывали меньше его половины. По сравнению с тем, как Морок выглядел еще днем, сейчас он представлял жалкое зрелище. Лишь массивная скуластая морда предупреждала, что пасть еще полна рядами острых зубов и вполне способна перекусить пополам. Волх осторожно и ласково коснулся широкого лба кота, усевшись рядом с его носом. Морок не подал виду, что заметил его присутствие.
– А ну ка, молодой человек – позвала его добродушного вида медсестра. Она схватила своей пухлой кистью руку мальчика