Лихорадочно пытаюсь что-то придумать, пока молча минуем охрану у стеклянных дверей, пока поднимаемся на первый этаж, пока из огромного общего зала, где сейчас на сцене выступает Билан, сразу сворачиваем к лестнице на этажи выше. Всё это время и судорожно пытаюсь найти хоть какой-то приемлемый выход и…не могу. Просто потому, что Керефов всё так же сосредоточен и хмур, а его жгучий взгляд всё так же разъедает кислотой кожу.
И я каждой клеточкой ловлю, что он мне не верит. Он уже намекнул на охрану и любую попытку отпетлять воспримет как прямое доказательство того, что я не та, за кого себя выдаю.
А значит единственный способ что-то доказать – реально побыть для него шлюхой. И от этой мысли ноги превращаются в желе, а спина покрывается испариной.
Я не думала, что это страшно настолько…
Господи, Марина, ну это же просто секс…Ну не убьёт же он тебя? – частит разум.
А эмоции захлёбываются в накатывающей панике и не желают ничего слушать.
Погруженная в себя, с трудом отмечаю, куда именно меня ведёт Керефов. Его рука на моей пояснице так и жжёт раскаленным булыжником, фокусируя всё внимание на себе.
Длинный коридор с кучей закрытых дверей, картины на тёмных стенах, охрана…
– Я ведь могу быть уверен, что в моей комнате нет никаких камер, – мужчина тормозит меня у очередной двери, требовательно обращаясь к ближайшему охраннику.
– Конечно, Тимур Тигранович, вы же уже спрашивали. Захар Ильич лично распорядился, чтобы…
– Хорошо, я понял, – Керефов не дослушивает, распахивая дверь.
Небрежно толкает меня в спину, и я, зацепив каблуками толстый ковёр, чуть не валюсь на четвереньки посреди большой спальни. Лихорадочно озираюсь по сторонам, но вижу только огромную заправленную кровать, приковывающую взгляд. Сзади характерно щёлкает дверной замок. Резко оборачиваюсь на звук и широко улыбаюсь Керефову, пытаясь хоть как-то скрыть одеревенелость лицевых мышц.
Мужчина в ответ смотрит исподлобья, чуть склонив набок голову.
– Что ж, Арина…– задумчиво стучит пальцами по стене.
Делает несколько шагов по комнате, награждая меня оценивающим липким взглядом, проехавшимся от каблуков вверх до самой макушки и снова вниз, застыв на голом животе, покрытом мурашками.
– Приступай, – предлагает Тимур Тигранович ровным тоном и садится в кожаное высокое кресло в углу, широко расставив ноги.
Встречаемся глазами. У меня во рту пересыхает.
Сдвинуться при всём желании не могу.
Керефов же медленно бряцает пряжкой ремня, смотря в упор