Любовный саквояж. Патрацкая Н.В.

виновен ты уж в том.

      Ты так стучал – я не пускала,

      ты так звонил, а я молчок.

      И не было зубов оскала,

      но дверь закрыла, я – крючок.

      И ты ушел ходить по лесу,

      ходил сквозь ели без дорог,

      страдания все были к месту,

      ты без меня в лесу продрог.

      Был две недели ты в метание,

      на телефоне лишь слова,

      все о любви почти сказания,

      и где-то корчилась молва.

      Устал любить березы, ели.

      Дрозды в лесу не соловьи…

      И мне гонения надоели,

      а ты устал искать любви.

      Ты позвонил: "Я скоро буду!"

      А я сказала: "Приходи!"

      А что сказать соседям, люду?

      Но не тебе ведь: "Уходи".

      И ты пришел, как не бывало:

      обид, гонений и звонков.

      Ты лег со мной на покрывало,

      ушел в любовь. Ты был таков.

      Забыли вечер, ночь и утро,

      устали сами от себя.

      Но встали бодро, и как будто,

      всю ночь не корчились любя.

      Вот тут мы вспомнили о загсе,

      а ты пошел и взял квиток.

      Переболели чувством завтра,

      сегодня шел супругов ток.

      Вот паспорта, и вот бумажка,

      квиток оплаченной любви.

      И наше имя как Ромашка.

      Бред помолчи, в судьбу зови.

      А после загса снова мысли,

      мы думали одеться, где

      мы от злословия отмыты,

      наряды смотрим мы везде.

      Берем журнал, что в загсе дали,

      листаем моду всю подряд,

      на счастья судьбы загадали,

      теперь мы ищем лишь наряд.

      А кольца мы уже купили:

      два одинаковых кольца.

      Торговлю мы не удивили,

      а кольца так, для образца.

      Проходит день, берем костюмы:

      тебе весь черный с полосой,

      Себе найти – сплошные дюны,

      нашла пиджак – я в нем лисой.

      Все платья против счастья в загсе.

      Найти наряд? Нет, не найти.

      Пройди хоть все в тряпичных залах,

      спокойно можно мне уйти.

      А башмаки – все остроносые,

      их модельерам на носы,

      а если носики курносые,

      то не налезут на усы.

      На полках встала глупость моды,

      она для моды не впервой,

      и не найти в коробках брода,

      от узкой обуви хоть вой.

      Не все невесты – худощавы,

      не все худые и с ноги.

      Эй, кто над модою вещает,

      не с той ведь встали вы ноги!

      Я пропускаю мысли с модой,