И уже минут через 8 я выбежал из леса на луга просо, что окружали городишко в дали. Решив медленно приблизиться к нему, заблаговременно выйдя на одну из пыльных дорог, ведущую к его вратам, я уже спокойно пошагал. Две широкие колеи в земле растрескалась от сухой и жаркой погоды. Даже и не представляю, как тут разъезжаются две встречные повозки. Мало того, что дорога была только для одного транспорта, так она ещё и возвышалась над полями, густо поросшего и уже созревшего для жатвы, наверное, ячменя. Обочины дороги хоть и были широкими, но склонами, словно оврагами, уходили вниз, что предоставляли шикарные укрытия для разбойников, вздумай те спрятаться. Но с точки зрения города, идущих по такой дороге было хорошо видно уже издалека.
Мне оставалось пройти ещё метров двести до города, когда я обратил внимание на шевеление колосьев внизу у склона, и остановился, наблюдая за тем, как маленькая фигурка выбирается на дорогу. Худое тело грязного подростка в рваном мешке вместо одеяния, что огромными прорехами почти не скрывало наготы, испугано уставилось на меня, замерев у края оврага. Уставившись на меня большущими тёмно-синими глазами, словно океаны, чумазая девочка, была полуэльфкой, о чем говорили заостренные концы человеческих маленький ушек без мочек. И даже смрад, перемешанных запахов пота, испражнений, крови, спермы и даже, почему-то гари, не мог испортить привлекательность лица замарашки. Смазливое лицо под пятнами копоти, засохшей грязи и крови с широкими скулами, угловатой челюстью, с тонким и острым подбородком было очень похожим на лицо Алисы Шмидт. Но различия были и не только в огромных глазищах, ушках и в точенном, прямом, но вздернутом носике. Рассмотрев её очень худое от недоедания тело, я не нашёл каких-либо травм, да и магический осмотр подтвердил, что девушка совершенно здорова. Вот только пара странностей были с ней. Во-первых, у неё был нулевой уровень, а Во-вторых, её имя состояло только из одного имени, Эль. Что даже не являлось прозвищем. Эль с нулевым уровнем. Само собой это наталкивало на мысль того, что она странник. Я подошел к ней, отчего она в страхе дёрнулась и прижалась к склону, и присел в метре от её торчащей над обочиной головой, спросив: “Эль? Что ты тут делаешь?”.
Её хрупкий голосок, со страхом, но плохо скрываемым удивлением, извиняющее затараторил: “Извините, Господин. Но разве мы знакомы? Откуда вы знаете моё имя? Ой! Извините,