сюда. Это очень хороший рояль, поверьте мне, но я не умею играть… пойдёмте, я покажу. – Идут на задний двор. – Вот, видите… – снимает с рояля брезент. – Посмотрите на него, и скажите, что он не красавец.
– Да, он действительно красив. – Проводит рукой по крышке рояля.
– Ну, так, что, вы сыграете мне на нём?
– Нет.
– Почему?
– Я не умею играть.
– А ваша спутница?
– Не знаю, не уверен…
– Может, стоит спросить?
– Хорошо. Я позову её. Лиза… Лиза…
– Что?
– Иди сюда. – Лиза входит во двор.
Лиза. Господи, какое чудо, откуда он здесь?
Старик. Я нашёл его в разрушенном городе.
Лиза. Он прекрасен.
Старик. Я тоже так подумал, когда в первый раз увидел его.
Том. Ты умеешь играть на рояле?
Лиза. Нет, то есть, я не знаю… я, когда то училась в музыкальной школе, но это было ещё задолго до войны. У нас в школе было обычное фортепиано, а тут…
Том. Разве это не одно, и тоже?
Лиза. Нет, то есть… дело не в инструменте, дело в навыке, а у меня всего семь лет музыкальной школы.
Том. Если ты сыграешь на нём, нам починят колесо, и мы уедем отсюда, до того, как нас обнаружит военный патруль.
Лиза. Я попробую. Садиться за рояль, поднимает крышку, смотрит на клавиши.
Том. Ну…
Лиза. Сейчас… не торопи меня. Я уже не помню, как это делать. – Кладёт пальцы на клавиши. Медленно, нота за нотой, звуки выходят из-под её пальцев. Сначала они бессвязны, и тонут в воздухе, но вот пальцы, словно почувствовав свободу, понеслись по клавишам, рождая, новые звуки, они как первые жаворонки, взлетали один за другим, в утреннее небо, и начинали там свою божественную литургию. Они поднимались всё выше и выше, кружа над обугленной землёй. Над разрушенными городами, над опустошёнными душами, над каждой живой клеткой, измученной, долгой, и мучительной войной. До тех пор, пока пальцы, не замедлили своего бега, и не застыли, как две уставшие птицы, сложившие свои крылья.
– Клянусь богом, я словно побывал на небесах – Сказал старик, утирая слёзы.
– Нужно уходить, – сказал Том, показывая на бронемашину, несущуюся к дому – это патруль, скоро они будут здесь.
– Возьмите мой грузовик, сразу за домом кукурузное поле, за ним лес, за лесом дорога. Поспешите.
– Поехали с нами. – Сказала Лиза.
– Нет, я не оставлю рояль. – Сказал старик.
– Уходим, Лиза… – Том взял её за руку, и посадил в грузовик.
Когда приехал патруль, старик смотрел на чёрно-белые клавиши, и улыбался. Пламя, выпущенное с огнемёта, охватило клавиши рояля, и старика.
Старик горел как церковная свеча. Он горел, и слышал, как звуки льются из-под пылающих клавиш.
СЕМЁН
Звёзд не было видно. Небо было чёрным.
– Тьма така, що не видно руки. – Думал Семён, пытаясь разглядеть свою ладонь.
Семён лежал на дне окопа, вырытого, в свежем, сыром чернозёме. И смотрел в темноту. Ночная сырость, ознобом пробиралась под одежду, и мелкой дрожью, рассыпалась по всему телу. –