Окровавленные бгановцы дернулись закрыть ворота за въехавшими пограничниками.
– На месте стоять, племя сучье! – по-гвардейски рыкнул Подолянский, отчего хуторяне с перепугу присели. Прапорщик повернулся к своим бойцам, ткнул пальцем:
– Ты и ты, оружие к бою, стоять у ворот. Никого внутрь, никого наружу. Побежит кто – стрелять к херам псячьим. В брюхо цельте!
Водичка только крякнул.
За воротами, под надежной защитой частокола, стоял десяток домов, все из тех же неохватных бревен. Похоже, из—за обилия леса, камень тут не признавали. Дома соединялись крытыми коридорами из плохо отесанных горбылей, часть дворового пространства прикрыли навесами из дранки от дождя и снега. По правую руку от ворот стояли грязные сараи, от которых несло навозом.
Налетел порыв ветра, перебил мирный аромат хлевов железным запахом крови. Много тут ее пролилось, ох, много…
Показалось на миг, что выйдет сейчас из-за угла пани Охмушева, улыбнется жалобно. Как тогда, в тот вечер роковой… Эх, не надо было все так усложнять…
– Вы, пан Анджей, если блевать надумали, то без стеснения, в себе не держите. Тут-то ущерба Корпусу никакого… – по—своему понял мимолетно нахлынувшую бледность прапорщика верный оруженосец Водичка.
Подолянский криво усмехнулся, прогоняя ненужные воспоминания: – Благодарю, Янек. Но трупов я навидался. Сдержусь как-нибудь.
Ландфебель недоверчиво дернул усом, но промолчал.
Со стороны воняющих сараев выскочил очередной мужик в тулупе – будто ждал специально, пока пограничники договорят. Здоровенный, выше и шире Водички. Анджей мысленно выругался. Что за Пограничье такое, что здесь себя задохликом глистявым чувствуешь?! Местных молоком медвежьим поят в детстве, что ли?
– Ох, панове, слава тебе Царица Небесная, приехали вы, ох, слава тебе… – Плаксиво, навзрыд, совершенно по-бабьи запричитал мужик, заламывая руки. – Пойдемте ж скорее, тут недалеко, за коровником все сразу.
Пошли…
Анджей с трудом справился с взбунтовавшимся желудком. Правда, как встал поперек горла комок, отдающий желчной горечью, так и стоял – даже очередной глоток из фляги запасливого ландфебеля не помог.
За коровником приключилась сущая бойня. С дюжину тел, все свалены вповалку. Зарубленные, застреленные, заколотые… Стены коровника забрызгало кровью и мозгами на полсажени вверх.
Оружия валялось много, все больше холодное: топоры, вилы, косы, еще что-то сельское, Анджею не знакомое. Огнестрельного толком не было. Только у стены одиноко лежала древняя армейская «пистонка», с размолоченным в щепу прикладом.