Весной 1917 г. революционная эйфория охватила значительную часть российского общества, коснулась она и действующей армии. В научной литературе до сих пор господствует точка зрения о разделении армии после Февральской революции на два лагеря – революционеров и контрреволюционеров. Естественно, революционеры – это солдатская масса, а «контра» – офицерский корпус. Однако в действительности офицеры, особенно молодые, главным образом прапорщики военного времени «из студентов», с восторгом встретили революцию. Именно из них первоначально состояло руководство солдатских комитетов, военных организаций партий меньшевиков и эсеров, комиссариаты Временного правительства на фронте. Генералитет же, как уже отмечалось, весьма спокойно встретил отречение Николая II и, за исключением нескольких генералов, присягнул на верность Временному правительству. В целом же и офицерский корпус, и генералитет остались на патриотических позициях и прилагали все усилия, чтобы довести войну до победного конца.
Солдаты же, в своей массе малограмотная сельская молодежь, особенно те, кто сравнительно недавно прибыл в действующую армию, слабо разбирались в быстроменяющейся политической обстановке и восприняли революцию как сигнал к вседозволенности. В результате дисциплина на фронте резко упала. К тому же солдатская масса легко поддавалась любой негативной пропаганде, особенно антивоенной, чем и воспользовались австро-германское командование и большевики. На фронте с небывалым доселе размахом развернулось братание наших солдат с противником.[10] Лишь меньшая их часть осталась в то время верна долгу и была готова защищать Отечество (фронтовики «со стажем», георгиевские кавалеры, солдаты-добровольцы). Таким образом, действующая армия разделилась не по политическому признаку сторонников и противников (их практически не было) революции, а на патриотов и, как тогда говорили, «шкурников».
Весной 1917 г., как уже упоминалось, началось массовое братание. Его широкому развертыванию способствовала и сложившаяся тогда на Восточно-Европейском театре военных действий обстановка. Руководство Германии и Австро-Венгрии после Февральской революции предписали своим вооруженным силам не предпринимать боевых действий на Восточном (Русском) фронте, но начать там широкую пропаганду, о чем подробно писал бывший в то время начальником штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал-лейтенант А. И. Деникин: «Немецкий генеральный штаб поставил это дело широко, организованно и по всему фронту, с участием высших штабов и командного состава, с подробно разработанной инструкцией, в которой предусматривалось: разведка наших сил и позиций; демонстрирование внушительного оборудования и силы своих позиций; убеждение в бесцельности войны; натравливание русских