– Так вот, – беззаботно продолжала она, не замечая мой обеспокоенный взгляд. – На первом тренинге нам дали задание купить несколько вещей, связанных с поставленной целью. Если брать мой случай, например, это могут быть предметы, которые я размещу в своей будущей студии, понимаешь?
Я кивнула и вздохнула с облегчением: квартира пока уцелела. Женька же вспорхнула с дивана и парила над коробками.
– Ты знаешь, мне очень повезло. Умер один местный художник… В смысле, художника жалко, конечно, но его имущество родственники стали распродавать за копейки.
Женя открыла одну из коробок и бережно вынула потертый деревянный подрамник.
– Все очень ветхое, но о новом пока и мечтать не приходится.
– А по-моему, так даже лучше, – подбодрила я. – Мало того, что ты сделала первый шаг к цели, еще и дала новую жизнь вещам, которые, скорее всего, отправились бы на свалку.
– А ведь правда! – обрадовалась Женька. – Знаешь, художник этот был очень талантливый. Картины они тоже продают, но для меня слишком дорого. Зато я взяла еще мольберт в отличном состоянии и экорше.
Она придвинула к себе одну из коробок и вынула гипсовую голову с изуродованным лицом.
– Мамочки мои, что за жертва Ацтеков ?
– Да нет же. Это и есть экорше. Учебное пособие для художников. Части тела без кожи.
– Все?
– Что «все»?
– Все части, что ли? – испугалась я.
Женька хихикнула.
– Ну, у меня только голова пока.
– Слава Богу!
– На самом деле, все это – очень нужные вещи. Кстати, не все мои покупки такие старенькие и страшненькие. Вот, погляди.
Из тряпичной Женькиной сумки появился длинный сверток.
– Это репродукции моего любимого художника. Его зовут Афремов.
Изображения, и в самом деле, были необыкновенные. Сочные, красочные, будто разноцветная карамель. Сразу становилось ясно, почему они полюбились Женьке: в них была радость и полнота жизни, которой так ей не хватало.
– Повешу их в студии, – сказала она и снова свернула фотографии.
– А отчего не снять ковер и не повесить их прямо сейчас?
– Нельзя, – замотала головой Женька. – Нам объяснили так: все эти предметы – часть будущего, к которому нужно стремиться. Их обязательно нужно спрятать. Если начать пользоваться сейчас, то получится, что ты, вроде как, довольствуешься малым, теряешь стимул, понимаешь?
Я озадаченно почесала голову.
– Не понимаю. Почему не пользоваться собственными вещами, которые тебе очень нравятся. Знаешь, у моей бабашки был сервиз из настоящего японского фарфора. Ее брат из рейса привез. Чашечки в нем были такие тоненькие, почти прозрачные, а на их дне просвечивался силуэт японки, если через дно на свет смотреть. Прелесть, в общем, а не сервиз. Бабушка так его берегла, что использовать по назначению никогда не позволяла. Даже ради самых дорогих гостей