Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания. Группа авторов

полюбоваться необычайно красивыми видами. Кроме того, это путешествие может быть привлекательным для иностранца, интересующегося многонациональностью дунайских стран с этнографической точки зрения. Сербы и мадьяры, швабы из Баната и трансильванские румыны – кого здесь только не было! Больше всего меня привлекали мусульманские босняки и герцеговинцы, которые со своими гаремами, детьми и пожитками ушли в Турцию, чтобы не жить под христианским правительством: их отечество было в соответствии с решениями Берлинского конгресса238 оккупировано Австро-Венгрией. Какие роскошные типажи, какие красивые лица можно было встретить среди этих южных славян, исповедовавших ислам! Нечто подобное я видел позже лишь среди кавказских горцев. Будучи в Орсове, я не мог отказать себе в удовольствии посетить Ада-Кале, маленький дунайский остров, где почти сходятся границы Венгрии, Сербии и Румынии. Некогда укрепленный турецкими крепостями, с помощью которых турки могли перекрывать долину Дуная, он то ли был забыт Берлинским конгрессом, то ли определен последним как ничейная земля, не принадлежащая ни одному из соседних государств. Во всяком случае, Ада-Кале был в то время маленьким изолированным осколком Османской империи, вдали от ее главных территорий; он оставался турецким до заключения мира, которым завершилась Первая Балканская война 1912 года239.

      Ада-Кале, населенный исключительно турками, был кусочком подлинного Востока в полу-Азии нижних дунайских стран. Со своими тенистыми улицами и турецкими домами, со своей мечетью, с минарета которой мулла призывал жителей на молитву, со своими уютными кафе он производил незабываемое впечатление. Немногочисленное, но зажиточное население безбедно жило за счет контрабанды табака: ввиду того, что турецкий табак можно было свободно ввозить на эту турецкую территорию, а остров к тому же был окружен табачными монополиями, он представлял собой идеальное гнездо контрабандистов.

      Поездка по железной дороге через Валашскую равнину была смертельно скучной.

      Румынская столица со своим лабиринтом узких, кривых, плохо мощенных улиц, с одноэтажными домами в русском стиле, Митрополичьим холмом (кремлем в миниатюре) и наконец с многочисленными православными храмами производила в то время впечатление русского провинциального города. С тех пор она, разумеется, сильно изменилась, пройдя длинный путь европеизации.

      Приезжему сразу же бросалось в глаза, что Бухарест, как и Москва, возник из беспорядочного – здесь еще более хаотичного, чем в Москве – нагромождения боярских усадеб, окруженных садами. Ему не хватало татарского обаяния Москвы, широты русской натуры и особенно печати важных исторических событий.

      Поскольку цель моего приезда – добиться согласия на поставки сигарет монополиям – оказалась недостижимой, пребывание мое здесь было коротким. Я тогда не мог себе и представить, что через восемнадцать лет, в зените моей жизни, судьба еще раз приведет меня туда и поставит перед необходимостью принятия одного важного решения.

      Тогдашнего