Итак, в нашем распоряжении, повторим, довольно большое жизнеописание Диогена. Так почему же выше было сказано, что о нем имеется крайне мало сведений? Казалось бы, вот они – бери и пользуйся. Но в том-то и дело, что не получается: биография, о которой идет речь, очень уж специфична.
Откроем, например, те главы трактата Диогена Лаэртского, в которых повествуется об Аристотеле (Диоген Лаэртский. V. 1—35), – и перед нами проходят все основные вехи его жизненного пути. Прибытие в Афины из захолустного Стагира. Учеба и потом преподавание в Академии у Платона. Конфликт с коллегами и отъезд в городок Атарней к другу и бывшему однокашнику Гермию. Знаменательное приглашение стать воспитателем наследника македонского престола – будущего Александра Великого. Возвращение в Афины, основание собственной философской школы – Ликея. Судебный процесс над философом, его бегство на остров Эвбею, смерть от болезни в отнюдь еще не преклонном (в том числе и по тогдашним меркам) возрасте 62 лет. Конечно, кое-где попадаются некоторые погрешности в хронологическом порядке событий, но в целом все более или менее информативно.
Аналогичным образом обстоят дела с рассказами Диогена Лаэртского о Сократе, Платоне и др. Но совершенно иная картина предстает перед нами, когда речь у него заходит о Диогене-кинике. Встречаем, в частности, следующее:
«На вопрос, где он видел в Греции хороших людей, Диоген ответил: „Хороших людей – нигде, хороших детей – в Лакедемоне (т. е. в Спарте. – И. С.)“» (Диоген Лаэртский. VI. 27).
«Он осуждал тех, кто восхваляет честных бессребреников, а сам втихомолку завидует богачам. Его сердило, что люди при жертвоприношении молят богов о здоровье, а на пиру после жертвоприношения объедаются во вред здоровью… Он хвалил тех, кто хотел жениться и не женился, кто хотел путешествовать и не поехал, кто собирался заняться политикой и не сделал этого, кто брался за воспитание детей и отказывался от этого, кто готовился жить при дворе и не решался. Он говорил, что, протягивая руку друзьям, не надо сжимать пальцы в кулак» (Диоген Лаэртский. VI. 28–29).
«В храм Асклепия (бога врачевания. – И. С.) он подарил кулачного бойца, чтобы он подбегал и колотил тех, кто падает ниц перед богом» (Диоген Лаэртский. VI. 38).
«Когда кто-то читал длинное сочинение и уже показалось неисписанное место в конце свитка, Диоген воскликнул: „Мужайтесь, други: виден берег!“» (Диоген Лаэртский. VI. 38).
«Когда один развратный евнух написал у себя на дверях: „Да не внидет сюда ничто дурное“, Диоген спросил: „А как же войти в дом самому хозяину?“ Умастив себе ноги благовониями, он объяснял, что от головы благоухание поднимается