Ловушка для Бесси. Лариса Капицына

что она готова была согласиться, а из благодарности за его слова и обещания. Но согласиться – значило лгать ему в последствии, потому что она не могла выполнить его просьбу. Вся ее жизнь была сосредоточена теперь там, где был Грем. Разве она могла объяснить ему, что когда Грем прижимает ее к себе, ее обдает жаркой волной и на нее накатывает сладкая истома? Разве он мог понять, что лицо этого человека, его запах кажется ей таким родным, словно она знала его всю жизнь, и при мысли о том, что он может уехать, ее охватывает паника и черная тоска наполняет душу. Попросить ее перестать встречаться с Гремом, это все равно, что попросить ее перестать дышать. Элис любила отца, но отказаться для него от счастья, радости молодой жизни – слишком большая жертва.

      Она отрицательно покачала головой и опустила голову.

      – Ну что ж, – старик пожал плечами. Теперь он выглядел усталым, и на лице была печать безнадежности. – В таком случае, считай, что отныне мы – чужие люди. Ты можешь жить в этом доме, поскольку это и твой дом тоже. Но с этого дня мы будем каждый сам по себе. Если ты намерена оплачивать прихоти этого ничтожества – дело твое. Но я – нет.

      И он гордо удалился.

      Элис осталась стоять в его комнате, не зная что предпринять. Догнать его и помириться? Это было бесполезно. Как бесполезным оказалось их кратковременное перемирие. Ее жизнь изменилась, а он не хотел с этим смириться. Пойти ему на уступки – означало для нее жить по-старому, а с этим не могла смириться она. Но без помощи отца ей будет совсем тяжко. В госпитале платили ничтожно мало, а Грем не умел себя сдерживать и тратил деньги очень неосмотрительно. Им по-прежнему не на что устроить свадьбу и обвенчаться, негде да и не на что жить…

      Что же теперь делать?

      Все это Элис сказала Грему. Разговор с отцом она передала в самых общих чертах, боясь обидеть его. Она сидела на краешке постели и с волнением следила, как Грем расхаживает по комнате, запустив руки в карманы и изредка бросая на нее хмурые взгляды.

      Отец не хочет, чтобы она выходила замуж. И он не только не поможет им, но и перестанет давать ей деньги на домашнее хозяйство.

      Лицо Грема становилось мрачнее с каждой минутой. Когда Элис замолчала, он высокомерно усмехнулся и сказал с досадой:

      – Ну до чего несносный старик! – и тут же бросил на нее быстрый взгляд, не оскорбилась ли она? Элис промолчала. – Есть же такие люди, которые так и норовят помешать чужому счастью! Как кому-то хорошо – так им прямо неймется! Ну признавайся, Элис. – он подошел к ней вплотную и посмотрел на нее с сверху вниз, презрительно улыбаясь. – Небось, папаша крыл меня на все лады?

      – Ну что ты! – Элис посмотрела на него с укором.

      – Ладно, ладно! Могу себе представить… – он задумчиво потер подбородок. – Впрочем, мне плевать! Пусть думает, что хочет. Мне, знаешь ли, тоже сейчас неудобно жениться. Если бы я не встретил тебя, то давно бы уехал в Сасекс. Собственно, ты знаешь, я так