рассчитанным чьим-то словам,
«Считайте меня коммунистом» —
вся жизнь моя скажет вам.
Не обладая творческим талантом, эти деятели привлекали к себе внимание периодическими скандалами, которые сами организовывали вокруг своих имен.[46] Будучи обычными прислужниками космополитического режима, они создавали себе образ «гонимых».
На встрече Хрущева с творческой интеллигенцией в декабре 1962 года именно еврейские литераторы больше всего пресмыкались перед партийной верхушкой. Тот же Евтушенко в своей речи, в частности, сказал:
«Вся наша жизнь – борьба, и если мы забудем, что должны бороться неустанно, каждодневно за окончательную победу идей ленинизма, выстраданных нашим народом (по-видимому, он имел в виду народ, к которому принадлежали еврейские большевики. – О. П.), – мы совершим предательство по отношению к народу…»
«Бой за Советскую власть, – патетически восклицал этот еврейский поэт. – Бой за Советскую власть продолжается… Я, как никогда, понимаю, что мы отвечаем за завоевания революции, за каждую ниточку знамени нашей революции. И на наших плечах сегодня, как никогда, лежит большая ответственность перед ленинскими идеями, перед завоеваниями революции, как никогда!»
В таком же духе обращались к Хрущеву В. Аксенов и Э. Неизвестный. Прохиндеи благодарили КПСС за заботу о них, восхваляли марксистско-ленинскую философию, твердили о верности идеям XX и XXII съездов партии. При всем удивительном пресмыкательстве этих деятелей малого народа перед Хрущевым в одном они безусловно были искренни – в стремлении сохранить «завоевания нашей революции», имея в виду главный ее результат – господство над Русским народом еврейских большевиков.
Русские писатели презирали подобных деятелей и избегали их. А. Твардовский, например, не считал Евтушенко настоящим поэтом, а видел в нем только фигляра, который вечно чувствует себя под прожектором.[47] Эта точная оценка «творчества» Евтушенко разделялась многими. Подобным образом ценили и В. Аксенова. Русский писатель Чивилихин записывает в своем дневнике в 1963 году, какое отталкивающее впечатление производил этот еврейский литератор. «Эти фаты (имея в виду Аксенова), – записывает в дневнике Чивилихин, – узаконили в нашей литературе тип молодого литератора – фанфарона, всезнайку и трепача. Когда наступят другие времена? Что этим щеглам до народа, до его бед и проблем. Прочирикать, и ладно».
Пользуясь особым благоволением литераторов малого народа, занимавших сильные позиции в Союзе писателей и Агитпропе ЦК КПСС, Аксенова в 1963 году направляют представлять молодой советский роман на Ленинградский симпозиум европейских писателей. На этом симпозиуме Аксенов (по словам Чивилихина) произнес «гимназическую» речь, в которой, между прочим, ввернул такую фразу: «Свою-то страну я знаю неплохо».[48]
Ностальгические нотки по ушедшей эпохе 20-х – начала 30-х годов олицетворялись у интеллигенции малого народа в понятии «Арбат»,[49] певцом которого