Главная лаборатория была разделена на отделы, но их объединяла маленькая табличка, гласившая, что страны, входящие в состав Международного Противоэпидемиологического Комплекса, следуют принятой от 16 декабря 1971 года конвенции о «запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении». Важные положения конвенции молодым учёным велено было вызубрить до последней запятой.
Утром, ещё по темноте, из закрытого административно-территориального образования Сибирь-1 следовал автобус, который отвозил хмурых, невыспавшихся сотрудников за ворота главного корпуса, преодолевая раскисшие дороги, грязь и ямы.
Ребята, плотно общавшиеся друг с другом в закрытом городе, встречались дружной компанией в течение дня только на несколько часов утром в лектории да в обеденный перерыв, иногда в библиотеке. В самый первый учебный день им выдали белые халаты, а после лекций водили по разным частям лаборатории, где белоснежные столы стояли стройными рядами, а на них поблёскивали пробирки, чашки Петри и прочая посуда, микроскопы. На новом месте работы молодые люди освоились быстро, но работа оказалась скучной и, как некоторым казалось, – максимально бесполезной.
– А вы чем занимаетесь? – спросил Имон. – У нас в первом блоке лаборатории практикуются на микроорганизмах, которые абсолютно безвредны.
– Учимся готовить питательные растворы. Причём вручную, хотя в соседних отделах давно уже всё автоматизировано, – развела руками Эсти. – Скорей бы нас уже перевели в цех по изготовлению вакцин.
– Я уже на лекциях устал от этой важной информации, – вздохнул Феликс, сражаясь с рыбной котлетой. – Вторую неделю месим эти растворы.
– Взбодрись, завтра первый семинар будет, – весело сказал Максим. – Если справимся, то нам доверят что-то большее, чем приготовление питательных сред.
– Почему здесь так холодно? – сменил тему Барым. – Если бы я знал, что будет настолько холодно, то захватил бы вещи потеплее.
Двадцатипятилетний Хан Барым приехал из Южной Кореи, отучившись в Сеульском национальном университете на генного инженера. Он никогда не признавался, что одной из причин, сподвигших его согласиться на переезд в закрытый городок в совершенно чужой для него холодной России, было то, что работа там засчитывалась как служба в армии, которой он очень хотел избежать, являясь убеждённым антимилитаристом. Другие МПК такие варианты не предлагали.
– Холод – это не самое грустное. А вообще я рад, что мы не занимаемся скрепко- и бумаго-перекладывательным трудом. Иначе у меня бы сразу включился лапочный режим, – выдал Имон. Поняли его только Рита и Макс – только им стало смешно. Остальные лишь вежливо улыбнулись.
Исихару застыл на стуле, вытянувшись на манер гусеницы, которую некстати застали за пожиранием сочного листика.
– Не смотри на меня так, – предупредил Имон, вооружившись