Я машинально повиновался. Мы покинули пасторский домик, и профессор избрал дорогу, которая, через проем в базальтовой стене, шла в сторону от моря. Вскоре мы очутились в открытом поле, если только можно так назвать огромное скопление выбросов вулканических извержений. Вся эта местность казалась расплющенной под ливнем гигантских камней, вулканического пепла, базальта, гранита и пироксеновых пород.
Я видел: там и тут из трещин в вулканическом грунте подымается пар; этот белый пар, по-исландски reykir, исходит из горячих подземных источников; он выбрасывается с такой силой, которая говорит о вулканической деятельности почвы. Казалось, это подтверждало мои опасения. Каково же было мое изумление, когда дядюшка сказал:
– Ты видишь эти пары, Аксель? Они доказывают, что нам нечего бояться извержений.
– Как же так? – вскричал я.
– Заметь хорошенько, – продолжал профессор, – что перед извержением деятельность водяных паров усиливается, а потом, на все время извержения, пары совершенно исчезают. Поэтому, если эти пары остаются в своем обычном состоянии, если их деятельность не усиливается, если ветер и дождь не сменяются тяжелым и неподвижным состоянием атмосферы, ты можешь с уверенностью утверждать, что в скором времени никакого извержения не будет.
– Но…
– Довольно! Когда изрекает свой приговор наука, остается только молчать.
Повесив нос, вернулся я в пасторский домик. Научные доводы дядюшки заставили меня умолкнуть. Однако оставалась еще надежда, что, когда мы дойдем до дна кратера, там не окажется хода внутрь Земли и, таким образом, будет невозможно проникнуть дальше, несмотря на всех Сакнуссемов на свете.
Следующую ночь я провел в кошмарах; мне снилось, что я нахожусь внутри вулкана, в недрах Земли; я чувствовал, будто я, точно обломок скалы, с силой выброшен в воздух.
На следующее утро, 23 июня, Ганс ожидал нас со своими товарищами, которые несли съестные припасы, инструменты и приборы. Две палки с железными наконечниками, два ружья и два патронташа были приготовлены для дяди и меня. Ганс предусмотрительно прибавил к нашему багажу кожаный мех, наполненный водой, что вдобавок к нашим фляжкам обеспечивало нас водою на восемь дней.
Было девять часов утра. Пастор и его мегера ожидали нас у ворот: надо думать, для того, чтобы сказать путешественникам последнее прости. Но это «прости» неожиданно вылилось в форму чудовищного счета, согласно которому даже зачумленный воздух подлежал оплате. Достойная чета общипала нас не хуже, чем это делают в отелях Швейцарии, и дорого оценила свое гостеприимство.
Дядюшка заплатил не торгуясь. Пустившись в путешествие к центру Земли, не приходилось думать о каких-то лишних рейхсталерах.
Когда с расчетами было покончено, Ганс дал сигнал к выступлению, и через несколько минут мы покинули Стапи.
Глава пятнадцатая
Высота Снайфедльса равняется пяти тысячам