– Да уж… Я такого от своей дочери не ожидала. Видимо… Видимо мы с отцом плохо тебя воспитали.
Это было слишком. К Таниным глазам подступили слезы. Такие же, как у Светы: тяжелые, мокрые. Она стояла в белом платье, в белых (ни разу еще не надетых) кедах, в пустой комнате и плакала, чувствуя, как опухают веки и плывет собственное изображение в высоком зеркале.
– Ну ладно, что… Вы другое поколение… Дурное, не пуганое… Я тоже в твоем возрасте боялась. Ладно. Ну а когда, говоришь, это событие у вас?
– Послезавтра, во вторник.
– Что-то с голосом у тебя? Ты чего, плачешь?
Тане хотелось закричать: «А как ты думаешь?!» Но уж слишком непробиваемо спокойно звучал мамин голос. Как никогда.
– Да нет, так, связь плохая.
– Ну ясно… Да уж, доча. Даже не знаю, что с отцом будет. Я все же ему попробую сама сказать. А то если ты скажешь, у него еще сердце схватит.
– А бабушка?
– Никакой бабушки! Бабушка потом узнает, сейчас не будем ее расстраивать.
Слово «расстраивать» прозвучало инородно и дико в разговоре на тему свадьбы. Через пару дежурных прощальных фраз Тане было позволено повесить трубку. Она бы хотела сползти вниз по стене и разрыдаться, как это обычно показывают в клипах и кино. Но на удивление, тело было прямым и не гибким – только отчего-то била мелкая кусачая дрожь. Тане даже стало страшно от того, как спокойно она повесила трубку и каким управляемым, подконтрольным ощущались дыхание и напряжение в мышцах.
На следующий день Таня думала о маме. Она давно так много не думала о ней. Сейчас мама казалась ей какой-то особенно маленькой, хрупкой и одинокой: где-то далеко-далеко. В детстве Таня воображала, будто на луне живет девочка. И в дни полнолуния на рельефной поверхности луны явственно читались две ее косички и треугольное платье. Таня всегда искала в небе свою лунную подружку, когда родители поздно возвращались с работы – чтобы было не так одиноко смотреть на часы. И вот сейчас мама казалась ей такой же далекой и отстраненной, как эта девочка. И между ними откуда ни возьмись вдруг растянулись миллиарды световых лет. До мамы было очень далеко, и впервые видео звонки в фейстайм ни на сантиметр не сокращали это расстояние.
Она и о Жене, конечно, думала. Раньше брак был скорее предметом шутливого флирта, но не реальной перспективой. Одно дело – когда мужчина встает на одно колено и предлагает разделить с ним жизнь. Другое – когда вы делаете это бегом и за один день, опасаясь мобилизации, войны и еще черт знает чего. В чужой стране, посреди полнейшего беспорядка, пока где-то далеко прямо сейчас гибнут люди и плачут дети. Как потом рассказывать своим детям об этом дне? Что отвечать, когда они дойдут до этих событий на уроке истории и сопоставят их с годовщиной мамы и папы? И как рассказать об этом родне, не собирая их за одним столом? Звонить по очереди (и что это будут за разговоры) или просто промолчать? Да, лучше промолчать. Пусть они назовут меня предательницей позже.
В ночь на вторник спать совсем