– Да, мисс Эйслин Грин. Она родилась в нашем городке. Я не знаю, кем была её мать и что с нею сталось. Но здесь жил её отец. Он был художником, преподавал в местной школе. Я был тогда ещё слишком мал и почти не помню его, но точно знаю, что он был хорошим и добрым человеком. Он запомнился жителям нашего города, они много мне о нём рассказывали.
Когда мисс Грин выросла, то она переехала в столицу. Она пошла по стопам своего отца. Но, конечно, здесь было мало перспектив для юной девушки. Я слышал, что на большой земле она стала известным художником, и её работы стоили баснословных денег. Она стала знаменитостью, вхожей в самые высшие круги.
Мистер Грин оставался здесь и по-прежнему преподавал в школе. А потом началась война. Как я уже говорил, линия фронта была далеко от этих мест. Но она коснулась больших городов. Я не знаю, что пережила тогда мисс Грин. Но знаю, что когда время взяло своё и сердце её отца остановилось, то она не смогла приехать и попрощаться с ним.
Однако она вернулась через четыре года после его смерти. К тому моменту война длилась уже шесть лет. Столица была освобождена и укреплена войсками союзников. Но мисс Грин не осталась там, предпочтя вернуться на свою малую родину.
– Сколько же её не было?
– Я не знаю, – покачал головой Грегори. – Может, ей тогда было двадцать пять, может, тридцать лет. Мне самому тогда было лишь десять, поэтому мне сложно судить о времени. Единственное, что я могу сказать точно, так это то, что уезжала она до начала войны, поэтому она отсутствовала минимум шесть лет.
Старик покачал головой. А Грегори неожиданно для себя самого провалился в свои воспоминания. Он напрочь забыл и о собеседнике, и собственных заботах, и о проливном дожде за окном…
– Мистер Бёрнс?.. Мистер Бёрнс?!
Грегори вздрогнул от громкого голоса незнакомца и понял, что широко улыбается.
– Знаете, я однажды слышал, как она играет на пианино, – неожиданно выпалил Грегори, не дожидаясь вопроса от незнакомца. А потом не сдержал громкого смешка: – Это было ужасно! Тогда мисс Грин призналась, что всю жизнь мечтала освоить какой-нибудь музыкальный инструмент и даже брала уроки игры на пианино. Но война помешала этим планам. С тех пор у неё осталась одна привычка, которую я хорошо запомнил: она очень часто перебирала своими длинными тонкими пальцами, будто наигрывая неведомую мелодию. Признаюсь, я порой долго мог смотреть за её «игрой», как заворожённый, стараясь не потревожить её задумчивость.
Грегори вдруг спохватился и стёр дурацкую улыбку со своего лица. Он понял, что выпалил перед этим человеком нечто совершенно личное, сокровенное. Но незнакомец что-то записывал в свой блокнот с совершенно невозмутимым видом. Только вот уголки его губ слегка дрогнули. Или это показалось Грегори?
– Мисс Грин запомнилась вам этим, мистер Бёрнс? –