Всё это я рассказывал ему, пародируя голос престарелого доктора. Поэтому Кейн изо всех сил старался сохранить серьёзность, подобающую подобным разговорам, и не расхохотаться в полную грудь. Его отношение ко мне нисколько не изменилось за минувшую ночь, и это меня радовало больше всего. Для меня это было важно. Мне казалось, что Кейн оставался единственной соломинкой, за которую я держался и не замыкался в себе полностью. С ним я мог оставаться нормальным. Он, конечно, отдавал себе отчёт в том, что у меня серьёзные проблемы, но, в подтверждение нашего вчерашнего разговора, он видел и понимал, что я всё ещё чётко разграничиваю явь и кошмар, – в этом отношении минувшая ночь ничего не поменяла.
– Да из него разве что песок не сыплется! А он делает вид, что всё понимает и может мне помочь своими россказнями о психологическом замещении! Тьфу! – взорвался я в очередной раз за этот вечер. Я хотел было вскочить на ноги, но получилось слишком медленно и слишком жалко. А ещё к тому моменту, как я оказался в вертикальном положении, я устал, словно шахтёр после целой смены, и вся моя спесь мигом улетучилась. – Я не хочу ничего замещать никакими образами. Я не хочу ничего стирать из своей памяти. Это мои воспоминания, и я хочу, чтобы они остались со мною! А он мне рассказывает про пустоту…
Я доковылял до окна. Кейн сидел на табуретке и всё это время приглядывал за мною.
– Вы сами-то что думаете про произошедшее? – спросил он, несколько примирительным тоном, чтобы я перестал браниться на всех подряд.
– Понятия не имею, что я думаю, – фыркнул я. – Я ещё не выжил из ума, как тот старый кретин, если ты об этом, Кейн. Я в состоянии понимать, что сны не могут расцарапать человека до крови. Впрочем, не может этого сделать и сам человек, если у него руки сломаны.
Я лишь пожал плечами и неопределённо покачал головой. Медбрат ухмыльнулся, признавая простую логику моего вывода.
– Я считаю, что нам всем нужно набраться терпения. Я психологии не обучался, мистер Аррен, но могу повторить вам слова моего отца. Он часто говаривал, что голова у людей болит только в одном случае – если она пустая. Поэтому постарайтесь свою голову всё-таки чем-нибудь заполнить.
– Твой отец явно был лучшим специалистом, чем тот, который с дипломом, – улыбнулся я. С этим советом трудно было поспорить. Я опёрся на подоконник руками и заглянул в чёрный проём. Где-то там был целый мир, а я оставался здесь, прикованный к этим белым стенам.
– Где ваша рукопись, мистер Аррен? Вы всё-таки пробовали её перечитать?
– Её забрала молоденькая медсестра, которая дежурила ночью, – ответил я, не оборачиваясь. Погружённый в свои мысли, я не придал этим словам никакого значения. Да и на рукопись мне было плевать: я вообще не считал, что когда-нибудь захочу к ней вернуться. Всё это было словно в другой жизни, к которой я уже не имел никакого отношения.
Тишина затянулась. Я