Распухает типизации миг на глазах, заберите часы и минуты, сутки – они скучны и способны лишь поработить,
Мне не нужно всё это – побуду в тени, позади, там время остыло, и стало мостом, —
остыну и я, оставшись на оном.
***
Мой голод – долог, долг? Диалог?
Но с какой же из сторон верный ход?
Незрима плата за песок между строк,
И те скитания – удел одного, но
покуда истощал мой блокнот и заметки – не пополнить, как счёт, я проваливаюсь словно под лёд, в место вечно торчащих шипов – монолог,
Кроме прочего, везде гололёд, в этой плоскости род: жалкий червь, очевидно не понять одного: всё же, это диалог или долг? Но зачем так
долог голод – раскол и молот на стол, сказанных слов осколки – всё, раскалённый лоск, отраженье звёзд или же слёз жжение
сквозь восстающий туман надломлена злость и плот терпит крушение,
В режиме реального времени движется повесть на костях прошлых свершений,
И никак не узреть решения,
Ждать – равно повеситься, еле касаясь поверхности,
Ни капли успеха, прогресса – колесо лишь яро вертится, как схема, система, смета,
Сметая хаоса вектор, и витая лестница в небо их – видится сильно ветхою,
Мгновением гнутся ветки многочисленных ив от света,
В темноте отличи оттенки, просветами от протестов приметами не отличными от той же личины «я»,
Вне себя, ведь в разрезе явственно веет ядом, я чую, рядом грядёт преграда, часы бестактно несут куда-то, на суд? Не страшно, закрыты врата и скучновато, ведь в сумраке не спасут и завтра…
Издох итог, но не сдохнет он, и с какой из сторон всё же верный ход?
Этот голод, что долог – есть диалог? Или долг, пожирающий кислород?
За ответами вновь провалюсь под лёд, там заветы ветров, по утру, сквозь сон, заведомо зная тайну слов, наконец, прошептали мне: – «Ты спасён».
***
Спустя десятки, сотни строк настал обет молчанья как итог скитаний тщательных отчаяния,
С ног сбивает, с толку, монолог вновь выворачивает тяжестью
всё кру́гом снова всё круго́м,и с каждым разом более неряшливо,
Градусов на триста шестьдесят лишь в поле зрения муляж, и то, что скажется никак не станет важным, – всё фальшивый фарс, бумажный брак, бесстрашие отверженное реальностью,
Скважина. Отверстие. Блеск.
Освежёванная форма и сверху, по формуле сделан рецепт, но на деле плешивый проспект, что по серости улицам равен прочим,
И разцница не в масштабах их, нет разнцы впрочем меж днём и ночью,
Снова стена впереди трещит, называемая четвёртой, вновь сокрушаются числа дней фрагментами мин в чертогах,
И не обуздать этот праздный миг, преследуя целью буйство – симультанен мир, он и в нас самих – поражённый чернилами чистый лист, или нетронутый черновик? Опять прикоснувшись так тускло,