Внезапно двери с лязгом распахнулись,
И к Джону вышел старый господин.
Слегка в улыбке губы растянулись:
«Прошу, входите», – пригласил румын.
Вот комната для Вас, располагайтесь.
Я прикажу подать сейчас на стол.
С бумагам своими занимайтесь», —
И в комнату соседнюю ушёл.
Стол был накрыт лишь на одну персону.
Посуда – дорогого серебра.
«Я пообедал у своих знакомых,
Теперь не ем до самого утра.
Вы ешьте, пейте и к себе идите.
Вас ожидает долгий сладкий сон,
И лучше двери за собой заприте.
Старинный замок. Тайн немало в нём.
Сегодня больше Вас не потревожу», —
С тем господин простился и ушёл.
Джон в щёлку заглянул насколько можно:
А там румын сам убирает стол
Часть 3
19 век.
Проснувшись, Гордон отыскал записку:
«До вечера, мой друг. Дела, дела.
Путь к замку, как Вы знаете – неблизкий,
И сами всё увидели вчера.
Обедайте, по замку прогуляйтесь,
Но не стучитесь в запертую дверь,
Спать захотите, в спальню возвращайтесь.
Для Вас там безопаснее теперь».
Джон вниз спустился, и уже под вечер
Ту комнату увидел и зашёл.
Лавандой пахло, и горели свечи,
Кругом ковры, парча златая, шёлк.
В углу лежали лютня, шарф и флейта,
А на стене висел большой портрет.
На нём графиня в белом платье с шлейфом.
Картине этой больше сотни лет.
Златые локоны раскинуты на плечи.
Глаза, как небо, губы, словно кровь,
Вот разомкнутся и польются речи.
В портрете странном вечность и любовь.
Джон лёг в кровать с парчовым балдахином,
Решив предаться в этой спальне сну.
Почти уснул в мечтах своих невинных,
Но что-то вдруг почудилось ему.
Сошла с картины дама в белом платье,
Приблизилась к нему, легко скользя.
Легла на грудь, увидела распятье,
Со злостью зашипела, как змея.
Очнулся Гордон снова в той же спальне,
И тот же на стене висит портрет,
Но только дамы в снежно-белом платье
В портрете страшном этом больше нет.
Джон крестик снял. Устроился уютно,
И погрузился снова в сладкий сон.
Сквозь сон услышал, зазвенела лютня,
И кто-то губы взял его в полон.
На грудь его, как тяжесть навалилась,
Как глыба ледяная, снежный ком.
Хотел глаза открыть, не получилось,
Впал в колдовской и непонятный сон.
Он чувствовал волшебные объятья.
С трудом, но всё же веки разлепил.
Лежит на нём графиня в белом платье,
Губами чуть касаясь шейных жил.
Ещё