Поэтому повременим, посмотрим на этого Кощея: кто таков, с кем нелегко, по словам Мастера, найти общий язык. Я хотел услышать это пусть холодное, но правдивое слово от него самого.
И что-то все равно меня радовало! Я чувствовал, что надо идти до конца. И ребята, стоящие у входа в спортивный зал, были моим контингентом, моей стихией: на лицах простота, а в глазах – глубина и боль какая-то. Смеются вроде – хохочут в голос, – а смотрят все равно так, будто таят внутри что-то свое: тайну, обиду, злость.
Несмотря на то что поселок, в котором размещалась эта спортивная школа, находился относительно близко к Петербургу и по площади и численности населения деревней не считался, все же люди там были попроще, близкие моему тогдашнему культурному и материальному уровню. И сейчас я уже понимаю, почему именно такие подростки стояли у двери. Это тот отбор, когда ты берешь ребенка к себе в секцию не из-за роста и смотришь на него не через призму его игровых возможностей, а руководствуешься чутьем, понимая, что этому человечку и идти-то больше некуда, и у него, может быть, на данном этапе ближе тебя, и этого спортивного зала, и мечты, согревающей его одинокое сердце, ничего в жизни нет. Строго говоря, это была не вполне спортшкола, а, скорее, секция при ней, но с хорошим уровнем волейбола.
Через пять минут из-за угла появится фигура, как будто вынырнувшая из глубин океана, в котором тонула моя душа, и по тому, как все вдруг замолчат, станет понятно: это и есть тот самый тренер, с которым нужно найти общий язык, чтобы попасть к нему на занятия. Передо мной предстанет высокий, сухопарый, с острым, как лезвие, взглядом человек в красных штанах с лампасами, который изменит мою жизнь, – Валерий Семенович Константинов.
А пока я болтал с ребятами, отвечая на их любопытство, с надеждой на положительный результат: рассказывал о спортивном техникуме, где теперь учился, о Псковской области, откуда приехал, и обо всем таком, что волнует юные сердца в шестнадцать лет. Тогда они меня прямо у железной двери и приняли в свой состав. Догадались, конечно, что за этим я и пришел. Мне было с ними легко, и я был рад этому, потому что сходился не со всеми. Далеко не со всеми.
Техникум (а тогда уже колледж) был сугубо городским образовательным учреждением. У иногородних он популярностью не пользовался, только если они были из Ленобласти, как Серега. В колледже не было своего общежития, поэтому из других городов студентов оказалось не так много. И мне, деревенскому парню, пришлось учиться с городскими спортсменами четыре года.
На первом курсе в нашей группе из приблизительно двадцати пяти человек с такими провинциальными лицами, как у меня, были еще четверо ребят. И один из них Серега, мой товарищ, – ходячая идея волейбола из Всеволожска, с кучерявой гривой, спадающей