Аднан Бей думал в полумраке комнаты с длинными коричневыми шторами, облокотившись на кожаную оттоманку рядом с рабочим столом и вытянув ноги, и у него перед глазами по кусочкам пронеслась жизнь с Нихаль. Сначала он увидел капризы ребёнка после потери матери, бесконечные слёзы из-за тысяч выдуманных невозможных причин. В то время никто, кроме отца, не мог заставить её замолчать. У неё также была нервная болезнь, нерегулярные припадки которой длились часами и изнуряли крохотное чахлое тело. Он подумал о мучительных ночах, проведённых рядом с маленькой кроватью в период траура и во время нервных припадков. Однажды ночью он услышал, как во сне дочь сказала страшным голосом: «Папа! Папа!», встал с кровати, подошёл к ней и спросил: «Чего ты хочешь, дочка?» Она увидела рядом отца, успокоилась, улыбнулась и впервые после смерти матери спросила: «Она придёт завтра?» Дочь говорила о матери, не называя имени и не объясняя, о ком идёт речь. «Нет, дочка!» Она уже привыкла довольствоваться этим ответом, но той ночью разговор, вероятно, начавшийся с виденного во сне, продолжился: «Она далеко ушла? Тяжело ли оттуда прийти, папа?» Он не ответил и утвердительно кивнул головой на оба вопроса. Со свойственным детям упрямством она непременно хотела услышать ответ: «Раз так, можем мы туда пойти? Видите, она не приходит, совсем, совсем, даже на денёк не приходит.» Увидев умолкнувшего отца, она вдруг высунула маленькие, худые руки из-под одеяла, подвинула его голову, прислонила губы к уху и в дрожащем, слабом свете лампы, будто сообщая что-то тайное, сказала тихим голосом, похожим на дыхание птицы: «Или она умерла?» Правда впервые слетела с её уст. Потом она протянула маленький пальчик и добавила, вытирая стыдливую слезу с глаз отца: «Папа, не умирайте, Вы же не умрёте?»
Он успокоил дочь, заставил лечь и накрыл одеялом, но несколько часов не отходил от кровати, тихо ожидая, пока та заснёт. Ночью ребёнок постоянно вздыхал.
По ночам он какое-то время не отходил от неё, ложился вместе с ней. Даже теперь Нихаль и Бюлент спали в соседней комнате со всегда открытой дверью. Дальше была комната их гувернантки (старой мадемуазель Де Куртон). Одиночество так крепко связало отца и дочь, что они могли получать удовольствие, только находясь рядом. Они всегда гуляли вместе, почти все ночные часы проводили вместе. Гувернантка была другом скорее для Бюлента, чем для Нихаль. Ночью Нихаль ждала, пока Бюлент уснёт, потом выходила вместе с мадемуазель Де Куртон; она получала странное удовольствие от нахождения с отцом, словно такие моменты заполнят счастьем пустоту в её сердце среди невосполнимой пустоты жизни.
Всюду в комнате Аднан Бей видел подробности жизни с дочерью и смотрел на безмолвных свидетелей проведённого с ней времени. Вот высокий, широкий книжный шкаф из резного ореха со стеклянными дверцами, заполненный серьёзными, большими книгами; дальше, сбоку, стену занимала богатая коллекция каллиграфии, собранная из любопытства, беспорядочная, но развешанная с хорошим вкусом и ласкавшая взгляд, когда он был в унынии. На другой