Следующий графин официантка нести отказалась и вежливо намекнула, что им, в общем-то, пора собираться.
Вартанов все время крутил головой, непонятно что стараясь углядеть. Хотя, в общем, понятно. Еще на семинаре тот высмотрел пару симпатичных девиц, и теперь рассчитывал, что они появятся здесь. Зал уже был полон, и в воздухе стоял сдержанный благородный гул, как от работы большой группы компьютеров, сказал бы я, если бы это сравнение было уместным хронологически.
– А меня никто дома не ждет, – пустил вдруг слезу Шардаков.
– То есть? – заинтересовались друзья.
– Совсем. Мамка со своим хахалем, кажется, даже не заметила, что я куда-то укатил.
– Мальчики, на воздух, – пролетел над головами зов официантки.
Они поднялись, как карбасы на волнах, медленно пошли к выходу.
– Стой, а там что, – сообразил Вартанов, указывая вглубь помещения. Выяснилось, что там коридор, занятый слева стойкой. Здесь им оказались неожиданно рады. Тут торговали в розлив. Шардаков решительно потребовал три по пятьдесят все той же водочки. Они встали, неудобно облокотившись на стойку, вокруг все плавало, бегали официантки, перемещались какие-то люди под покровом своего литературного авторитета. А откуда-то из конца этого помещения, с противоположной ресторану стороны, катил шум морского прибоя или, может быть, племенного становища в момент объявления привала.
– И собака моя сдохла.
– Белый клык? – поинтересовался Садофьев.
– Клыки белые, да.
– А лететь сколько?
– Четырнадцать часов. И то, если погода будет.
– Слушай, а чего тебе туда тащиться, – предприимчивость Вартанова нашла для себя работу. – Едем сейчас в аэропорт, сдаешь билет и давай ко мне в Ростов.
Шардаков задумался.
– А я, – спросил Садофьев.
– И ты, – ответил Вартанов. – Бологое – это, знаешь… – он неопределенно махнул рукой.
– Там поезда, – любя точность, заметил Садофьев.
Одним словом, радикальная идея овладела умами и была воплощена в жизнь. Молодые гении добрались до аэровокзала, что возле метро «Аэропорт», и, можно сказать, под покровом ночи сунулись в кассу возврата, где им охотно обменяли билет Шардакова на остров Итуруп с пересадкой на Сахалине на девяносто рублей новенькими десятками. То, что десятки были новенькие, как-то намекало, что начинается иная теперь жизнь с новыми приключениями и свежими идеями.
Садофьев попытался еще раз напомнить друзьям, что ему надо в Бологое, но кто бы его отпустил. Вартанов прочно взял дело в свои руки. Тут же неподалеку была железнодорожная касса, и они без всяких хлопот и очередей приобрели три билета на ростовский поезд, уходивший из столицы в семь утра.
Вяло пытавшийся вырваться в Бологое Садофьев показал на диск вокзального хронометра – половина первого.
Полупротрезвевший и от этого начавший настораживаться Шардаков тоже выразил сомнение – где-то ведь следовало провести предстоящую ночь.
– Где-где?