И тут я ощутил, что реально горю весь. Тупо посмотрел на свои руки, они полыхали золотым. Поднял глаза на козлобородого, он весь пылал алым, даже глаза, что выглядело слегка мракобесно.
И вдруг раздался душераздирающий крик. Лицо козлобородого съёжилось и стало медленно стекать, как восковая свеча. От этого зрелища завопил и я.
Через пару мгновений всё было кончено – от козлобородого остались рожки да ножки. Горстка пепла на каменном полу.
Свет из меня бить перестал, а меч вновь свалился на мою многострадальную шею, точнее, оказался в моих трясущихся руках. Я чуть не тяпнулся на колени от натуги, силёнок в моем тщедушном теле уже совсем не осталось, теперь я понял истинный смысл выражения – валиться с ног от усталости.
– Мама, роди меня обратно, – пробормотал я, слегка ошеломленный таким трешаком.
Даже жалко как-то этого козла Урика стало, вот тебе и магия, а я-то думал – в сказку попал.
– Да славится суд Триликого! – прогрохотал монах. – Его светлость достойный Эрик – истинный хозяин родового меча!
После этих слов сноп синего света в монахе тоже погас.
Монах рухнул на колени. Двое других монахов, подбежав к нему, взяли его под руки и увели на скамью.
В зале висела гробовая тишина. Отец смотрел на меня в каком-то изумлении и кажется, даже виновато.
У Томаша и его родни шары выкатились из орбит, и лица корежились в каких-то дебильных гримасах. Казалось, ещё чуть-чуть и всё семейство хватит апоплексический удар.
– Итак, господа Крайкосы, – наконец нарушил всеобщее молчания мой отец. – Суд состоялся, мой сын невиновен перед Триликим, перед людьми и достоин родового меча!
Мне показалось или в голосе отца звучала гордость? Что скрывать, получить респект от такого солидного дяди было приятно.
Тут вперед вышел Томаш.
– Если в суде Триликого я не нашёл правды, пусть нас рассудит поединок! – чуть ли не с пеной у рта закричал Томаш.
Прямо из воздуха в его руке материализовался меч. В сравнении с моим родовым клинком – пастушья палка. Однако это было всё равно плохо, я сейчас не то, чтобы тяжеленным мечом махать не смог бы, от усталости и голода я едва держался на ногах. А отвертеться здесь от такой «чести», как я уже понял, не так-то просто.
Как же задолбали эти эмоциональные качели. Неужто, мне всё же придется умереть? А жаль, тут много интересненького происходит.
– Сегодня поединка не будет! – вдруг уверено заявил отец, поднявшись с трона. – По законам Книги Триликого после суда и оправдательного вердикта вызвать противника на бой нельзя!
– Значит, я дождусь завтра! – сквозь зубы процедил Томаш.
Дуясь в своей чванливости, он так задрал нос, будто хотел пробить им потолок – уж, больно комично вышло.
Я едва сдержался, чтобы не ляпнуть какую-нибудь шутеечку в тему.
– Так как мой