Занимался семинарами, сессиями, зачётами. И развлекался в студенческом общежитии с учащейся братией, чувствуя себя обделённым в судьбе настоящей любовью…
Зашёл однажды. Всё-таки решил прояснить для себя ситуацию. Лида его встретила радостно. К тому времени она уже проводила свою сестру и детей на родину. Была в комнате одна. Стала спрашивать, почему долго не приходил. Она радовалась его приходу.
Но Петров сказал:
– А что приходить? Ты всё равно скоро уезжаешь…
– Да, я знаю, тебе Марьяна сказала… Но я не скрывала, просто ты об этом не спрашивал.
– Да, конечно, я виноват…
– Но я, может быть, ещё не решила: ехать или нет. Да и ты мне о своих планах ничего не говорил.
– Да нет у меня никаких планов.
Лида подошла к нему вплотную, взяла за руку. И глядя в глаза, сказала:
– Хочешь, пойдём сегодня к тебе? Ты же хотел.
Это было неожиданное предложение. Не то чтобы растерялся Петров, но почувствовал какую-то двусмысленность своего положения. И не мог обрадоваться тому, что исполняются его желания, давние мечты, к чему он стремился, встречаясь с Лидой. Теперь это показалось ему чем-то не искренним, не натуральным, не всплеском чувств, как должно бы быть. А словно бы расплатой за услугу. Наверное, желание Лиды было искренним, но какая-то стена образовалась в душе Петрова, не позволяющая принять этот момент за подарок, за дар судьбы, и воспользоваться им по-мужски, как распорядился случай. Вот именно, выглядело это в его глазах, словно расплата за то, что помог в трудной ситуации. И словно бы Лида теперь ему была обязана, должна. И она, только понимая это, соглашается… Только поэтому. Только из-за того, что он помог. Она может сейчас, на какое-то время согласиться быть его, оставаясь в целом душой принадлежать другому. Не виделось в этом обмане – себя ли, другого ли какого-то человека – настоящего, глубоко желаемого. Как-то так понималось, в юношеском максимализме, всё происходящее Петровым. И такого ли он хотел от Лиды?
– Да знаешь, я сегодня как-то не настроен… – промузюкал чуть внятно Петров.
– Подожди, я сейчас зайду к соседке, скажу, что я ушла, и мы пойдём к тебе, – сказала Лида, не слушая, что говорит Петров.
Она выбежала в дверь, оставив его одного. Петров постоял несколько секунд в комнате, потом вышел, покинул общежитие.
И шёл он домой, в свои хоромы, где по всем углам – лики на фотографиях счастливых и красивых мужчин и женщин. В ночном небе сияли звёзды, далёкие, как юношеские мечты о нежных встречах с любимыми. Дорога до его дома, не асфальтированная, в ухабах и кочках, проходилась пешком быстрее, чем заканчивалось воспоминание о нескольких днях жизни. Петров что-то бормотал про себя, как немного сдвинутый умом человек, не замечал редких ночных прохожих. И мерещились за частными