Кот с негодованием констатировал уход из материального мира жареной свинины, на которую он охотился вчера вечером, в процессе ее приготовления.
Рабочее место хозяина располагалось в глубине комнаты. Там, аналогично коллегам, он сосредоточено смотрел в монитор своего компьютера, в тоже время, водя стилусом по планшету.
«Не приведи Баст, рисует вторую Йами» – взмолился кот.
На фикус, ставший временным пристанищем для нашего героя, смотрел стол Петти. Ее присутствия и вовсе можно было не заметить, просто не подушись она сегодня, хочется думать, больше обычного. Она неожиданно оторвалась от компьютера и громко, в сторону Грегори и его коллег, запустила фразу о согласовании макета и его приготовлении в печать. В ответ кто-то «угукнул».
Джуди, чье рабочее место находилось по правую лапку Гризаиля и по левую руку Петти, кажется, чувствовала себя в кресле не менее комфортно, чем в гамаке. Она лениво тыкала пальчиком в свой мобильный телефон и не особо интересовалась происходящим вокруг. Отложив игрушку, девушка перекинула внимание на монитор компьютера. Подперев уже два своих подбородка ручкой, правой она медленно двигала мышь.
Смотря на Джуди, Гризайль почти проникся источаемым девушкой унынием и депрессией. Традиционно, беременность только красит женщину. О Джуди такого сказать было нельзя. Она относилась к тому редкому и неприятному типу женщин, которые, нося под сердцем ребенка, начинают вести себя хуже младенца.
В том фикусе Гризаиль просидел практически до окончания рабочего дня своего хозяина. Исчезнуть он предпочел до ухода Грегори, дабы успеть оказаться дома раньше него. За все проведённое в том доме время, наш кот отчетливо вырисовал в своем воображении психологические портреты каждого из штаба сотрудников. Он был горд собой. Печалило его только то, что сами люди, на которых Гризаиль теперь имел информации больше, чем МИ-6 на любого своего агента, в большинстве своем ничем не отличались от среднестатистического человека. Того, кому не хватает одной своей зарплаты на месяц, которому не нравится своя работа, который изо дня в день ищет повод, дабы поныть и поплакаться кому-то (правильнее сказать, всем окружающим) о незадавшейся жизни и всеобщей несправедливости. И ни разу, ни в один из тех моментов, пока этот человек сокрушается в адрес Вселенной, он ни на секунду не задумывается о том, что в мире, на самом деле, не существует слепой и беспощадной несправедливости. Он даже мысли не допускает, что для того, чтобы хоть что-то изменилось надо, как минимум, поднять свою