Сон
Часто вижу во сне
Стол дубовый в вине,
Крики, ругань и окна зашторены…
И могил тень, кресты,
Где лежим: я и ты,
В синяках, в пьяной драке зарезаны…
Снится стол, снится мать,
Снится женка опять
И мужик ее нежно ласкающий…
Он и знать не хотел,
Что я с ней, он пыхтел
И зарезал он всех, чертом мающий…
Была ночь, была кровь,
Было счастье, любовь,
Пальцы резаные, финка блестящая…
Просыпаюсь в поту,
Горечь в сердце, во рту,
Рядом женка вздыхает, гулящая!
Поэт
Я уж год не брался за чернила.
Я уж год не знаю нежных слов.
Съел пол сотни рыб, напился пива,
Перевидел много страшных снов.
Прочитал две сотни старых книжек,
От любил, от мучил старых дев,
Получил от жизни много шишек,
Вот такой при жизни мой удел!
Я прослушал сто речей слащавых,
Переделал много страшных дел,
Горе видел, месть прыщавых,
Видел мир и беспредел…
Чем в перед, тем реже сосны,
Чем все ниже, тем мутней вода,
Обновятся церкви и погосты,
Но придет опять беда!
Море и Ева
Берег моря, ночь печальна,
Из земли встает рассвет…
Тело нежное, хрустально
Наклоняется в ответ.
Губы любят нежно тело
И горят теплом в ночи…
– Эй, проснись, люби ты смело,
Наслаждайся и кричи!
Ты напейся моим телом,
Утони в моих глазах,
До людей нам нет и дело,
Что летают в небесах!
В темноте ночи и страсти
Заплутай ты в волосах
И в словах червонной масти,
Но желанных тех словах…
Улыбнись и нет прохлады!
Нежный шепот у плеча…
И зовущий зов лампады,
Да от сердца два ключа.
Нежно руки гладят тело,
Губы в море помочи,
Ты пришла и нет мне дело,
Что растаешь ты в ночи!
Родилась ты вольно-буйной,
Нежной Евой не земной,
Оставайся ты любимой
Навсегда морской волной!
Похороны
Поревели, смертельные муки,
Успокоили сердце свое
И отмыли, вытерли руки,
Написали имя ничьё
На плите из мраморной крошки,
Положили цветы на песок,
За столом распили чекушки,
Проглотили мясной кусок…
И запели, пьяным хором
О любви, какой он хорош!
А он был оголтелым вором,
В полководцы не пригож.
Надоело ему и стыдно
Стало слушать не правду, он встал!
Показалось ему обидно,
Что за зря его бог покарал.
Хоть и был он отпетым уркой
И скандалил и хамил,
Но не жид