– Увидишь. Но… чего-то я не въехал. А он вообще тот был?
– Тот.
– Такой кекс.. Ты, это прикинь, такой кекс и Калач… Я чего-то вообще не въезжаю. Что они не поделили? Он что, журналист?
– Тебе-то зачем? Много будешь знать, мало будешь жить.
– Да я так. Просто там холодища….
Наступила пауза.
– Холодища… А вот чего спешил, чего спешил, а? Доктор, бля, – тоскливо ругнулся противный голос.
– Чего, доктор.. Ты знаешь, сколько вытечь может?
– А тебе-то что? Не твое. Или ты тут по ночам шныря изображаешь, вагоны моешь?
– А кто их сейчас вообще моет? Но ты прикинь, а брызнет и на тебя? Будешь тут по вагону вампира изображать?
– Закройся! – зло прошипел убийца с неприятным голосом. – Все равно пойдем. Лучше сто раз проверить и убедиться. Всегда.
И замолчал. Надолго. А потом сказал что-то, но очень тихо.
– Чего, в натуре? – удивился его напарник. – Чего, правда его дочку музыке учил…?
– Не ори. Я что, сказал дочку? Девчонку одну.
– А-а. Это та, совсем молодая, значит,… Ну, с Фабричной, да? Что, не тому ее учил, Да? Во дает! А вроде не скажешь, да? Такой кекс…
– Ты еще громче ….. Помнишь, что с Клепой было…?
Но то, что хотел поведать обладатель неприятного голоса про Клепу, Мария Петровна уже не услышала. Объятая несказанным ужасом, она вышла в тамбур и приготовилась к выходу. Нет, во сто крат лучше в тамбуре мерзнуть, чем ехать с такими вот. Окон нет, скользко, да и страшно, конечно, но на душе легче.
Нет, что не говори, хорошо, что она его не продала. Просто очень удачно. А ведь подумать только, каких-нибудь пару часов назад мучилась: продать – не продать? Но, спасибо тебе, Господи, удержал. И теперь он лежит у нее в сетке, точно такой, как их показывают в кино, маленький и черный пистолет.
Не продала. Это ж просто везение!
Двери отворились. Мария Петровна выскочила на платформу и быстро-быстро засеменила к лестнице. У нее было желание уйти куда-нибудь подальше от этого странного поезда. Туда, вниз, в темноту. И затаиться там, в этой темноте, стать незаметной, невидимой. И только тогда, когда послышится скрип снега под колесами автобуса, быстро, очень быстро идти к остановке. Что бы сразу влезть в него и уехать. Домой….
Мария Петровна прошла, нет пролетела, мимо пятачка остановки, мимо темной коробки «Пивного бара», мимо припорошенной снегом машины, которая, тем не менее, стояла около его входа, и, увидев тропинку, уходящую куда-то за бар мимо покосившихся штабелей ящиков, свернула туда. Она почти вбежала в их тень, в небольшой закуток, где днем, по-видимому, сидят грузчики. И, тяжело дыша, присела на один из ящиков.
Вот и все. Тут в темноте ее не видно; зато ей видно все, что там под фонарями делается. Мария Петровна поставила сетку на снег и посмотрела на дорогу. Но там…
Лучше бы она не смотрела. Там чуть слышно скрипя снегом, двигались те, от кого