взять хотя бы описание подвала, где проходила подготовка к убийству.
В столовой с низким потолком
Для обсуждения тайком,
Легко остаться без вниманья,
И выход тут во двор притом;
Работа требует старанья.
Подвала стены обновили:
Придали вид жилой ему,
И зеркала установили,
И свет, нарочно, притушили
Да так, чтоб в радость самому
Там находиться б можно было,
Чтоб ничего не возбудило
В нём подозрения. Варлак!
Ему бы жить среди бродяг…
И вот постелены ковры
И в нишах вазы из фарфора;
Не обошлось без мишуры:
Держался мастер уговора.
Дубовые резные кресла
Доставили из кладовой,
И у меня болели чресла,
Не занимались болтовней.
Здесь, как и во всём произведении, нет ни одного лишнего слова: всё находится на своих местах.
Здесь речь идёт о великом португальском поэте Камоэнсе, живущем в 16-ом веке. Его трагическая судьба положена в основу произведения.
Действующие лица:
Дон Лудвиг Камоэнс, поэт.
Дон Иозе Квеведо Кастель Бранка, приятель юности поэта.
Васко, сын Квеведо.
Смотритель приюта в Лиссабоне.
Хотя история и весьма печальная, всё же автор находит возможность скрасить её прекрасным юмором, от чего произведение приобретает дополнительный блеск.
Теперь уместно привести диалог между Квеведо и Камоэнсом.
Квеведо
Меня отец отдал к купцу,
К такому хитрому дельцу,
Что лучше не было в округе —
Врага он видел даже… в друге.
Считать отменно он умел,
При виде денег сатанел
И обложил меня счетами.
Дурные мысли лезли сами.
Долги, расписки, векселя…
Горела, кажется, земля
От разговоров с должниками;
Кончались споры их судами!
Мне доставляли столько мук,
Представь себе – азы наук!
Я – жертва адского труда!
Жаль, не был ты со мной тогда.
Упорство часто выручало,
Оно брало во мне начало
Ещё с рождения. Теперь,
Я, как домашний нежный зверь,
И зла не помню, и без гнева,
Я – семя доброго посева!
Камоэнс
Года стремительно промчались,
Всерьёз вопросы задавались…
Порыв естественный души.
Мечты во благо хороши!
Передо мною Лиссабон.
От башен колокольный звон
Занёс на королевский двор —
Там вёл приятный разговор.
(делает паузу)
Подобной роскоши не мог себе представить,
Вовсеуслышанье хотел её прославить;
Великолепие настолько поразило,
Что на мгновение, как солнце, ослепило;
Застенчивость мешала мне во многом…
Тогда я мог писать помпезным слогом.
Квеведо
Представь,