Аня еле воспринимала то, что происходило затем. Иванов куда-то звонил, с кем-то договаривался, о чём-то спорил с Михеевым, тот ходил отправлять факс, какой-то незнакомый парень заходил в комнату, что-то обсуждал со следователями… Молодая женщина очнулась, когда радостно улыбающийся Иванов тронул её за плечо:
– Пора, Анна Сергеевна! Вы извините – придётся вам потерпеть вот это! – он вынул из кармана наручники. – Но, поскольку вы себя хорошо вели, ручки вам за спиной сковывать не будем. – Он бережно надел женщине наручники, словно браслеты, спереди и застегнул. – Пора! Машина ждёт!
– Куда мы едем? – с трудом произнесла Аня.
– В суд, ваш обвинитель уже там! Поверьте, он настроен к вам очень сочувственно! А оттуда, по всей видимости, поедете в клинику на проверку! Всё будет замечательно!
Аня покорно кивнула и, пошатываясь от слабости, поднялась со стула. Михеев заботливо придержал её под локоть, и все трое вышли в коридор. Иванов поддерживал Аню за правый локоть, а Михеев – за левый, пока они шли в полумраке плохо освещённого коридора. Затем поднимались и опускались по лестницам, ехали в дребезжащем лифте. Наконец, за очередной дверью Аня увидела свет и зябко поёжилась от холода.
– Скорее, скорее в машину, не простудитесь! – заботливо шепнул ей Иванов. Аня слабо кивнула, ей было всё равно, но холод неприятно пробирал до костей. Глаза слипались от невыносимой усталости, и хотелось поскорее добраться до тепла и уснуть… умереть…
Она не заметила, как длинный подол вечернего платья попал под каблук, просто платье вдруг рвануло её вниз, сбивая с ног, опрокидывая наземь. В тот же миг над головой что-то свистнуло, и Михеев вскрикнул от боли.
– Снайпер! – дико заорал Иванов. – Стреляйте в снайпера! Он где-то там!
Откуда только силы взялись в Ане – она внезапно вскочила с земли и бросилась вперёд, к милицейской машине, словно ища в ней укрытие от гибели. Одно дело – мечтать о смерти, сидя в следственном кабинете, униженно глядя на своё проклятое признание в чужом преступлении, и совсем другое – слышать свист пули над головой… Секунду спустя она сама, помогая себе скованными руками, забралась в машину, в отделение для перевозки преступников, и затряслась в ознобе – то ли от страха смерти, то ли от холода, который словно рвал и пожирал её тело. Дверца машины захлопнулась, и Аня вздохнула с облегчением. Только теперь пришли мысли: «Зачем же это я? Пусть бы меня убили… Говорят, лёгкая смерть… Как же я боюсь смерти, оказывается…» Холод немного отступил, озноб утих, и женщина задремала. Внезапно впереди что-то громко хлопнуло, послышались крики, машину сильно дёрнуло – так, что Аня едва не упала на пол. И наступила тишина… Машина больше никуда не ехала, ничто не хлопало, никто не кричал, и от этого было гораздо страшнее. Ощущения холода, унижения от злополучного признания – всё это отступило куда-то назад,