– А я лечу помогать!
– Ну ты даёшь, ну, мадам Рекамье! Ха-ха-ха! Прощай, моя семейная жизнь! И в этом наряде ты собралась возиться на кухне? Хоть фартук надень!
– В конце концов, могу делать салаты. Не испачкаюсь. Как это мило, что у нас сегодня праздник! После моря на душе такое умиротворение, даже петь хочется что-нибудь нежное. Сонечка, золотая моя!
– Ну, матушка, если тебе так хорошо, то можно и сыр потереть, и орехи потолочь, и чеснок намять, давай, давай, шевелись. А ещё открой секрет: как ты умудряешься так одеваться на грошовую зарплату? Бабулька, конечно, кое-что оставила, родичи слегка помогают, но ты просто Марья-искусница! Хотя эта ваша Москва… налагает отпечаток. Правда, юг – тоже. Я вот в своём Казахстане ходила абы как, шаварушкой, и ничего, а у тебя сразу чувствую себя шантрапой. И всё же жить в суетной столице я бы не смогла.
Соня ловко украшала сырный салат веточками петрушки и укропа, а в середину положила маленький помидорчик, вырезанный в виде тюльпана.
– А ты, Ленуська, всегда была москвичкой, и у тебя много от бабушки. Ты как-то умеешь и простенькое подать, хотя с твоей фигурой… И неужели в многомиллионном городе не нашлось того самого?
– Нет, Сонюшка, не нашлось. Были, конечно, всякие: и в ногах валялись, и соблазняли, и суицидом пугали, но хочется единственного, как ты говоришь, «того самого». Ты бабушкину историю слышала?
– Да что-то мелькало в родительских разговорах, но конкретно не знаю. Ну, псина, ну, Гром, брешет и брешет! Да сейчас, сейчас накормлю! Что ж ты разрываешься, сукин ты сын! – закричала Соня и понесла псу миску с едой.
Гром танцевал от нетерпения, крутил хвостом, смотрел с таким восторгом, будто драгоценнее хозяйки на свете никого и не было, но вдруг повернулся к воротам и радостно залаял. Послышался визг тормозов, хлопнула дверца, скрипнула калитка. Елена выглянула из окна веранды и увидела, как Соня повисла на шее рослого худощавого мужчины в лётной форме.
– Сонюха, милая! Вот и я! Погоди, машину поставлю.
Пока Николай ставил «Жигули» во дворе под навесом, пока трепал собаку, а потом обнимал за плечи жену, Елена успела оценить и косую сажень в плечах, и пластику сильного неторопливого зверя. Поджарый, с доброжелательным лицом, лукавым взглядом, непокорной шевелюрой, открытой улыбкой. Этот мужчина знал себе цену.
«Да, отхватила Соня супруга!» – губы сами вытянулись в куриную гузку.
Николай поднялся на веранду, протянул руку Елене:
– Добрый вечер! Вот мы и увиделись! Извините, я грязный – работа.
Он взял в доме полотенце, светлые летние брюки, майку и ушёл в душ.
Вскоре они уже сидели за столом. Красота Елены поразила Николая, и он старался смотреть на неё как можно реже. Никакие фотографии не могли передать это обаяние, эти женские чары.
Николай налил дамам шампанского, а себе коньяку:
– Ну-с, девочки мои, за встречу!
Весь вечер