– Хочешь, расскажу стихотворение?
– Любишь стихи?
– Я их пишу.
Поймав его удивлённый взгляд, добавила:
– Пишу… и, забыла тебя предупредить, кроме этого, ничего не умею делать. Но мне на это всё равно. Вот, послушай.
Угодила в свои сети,
Жилки палого листа,
Перепутала я ветер
И дыхание Христа.
Мне смеяться или плакать?
Мне молчать или кричать?
Я как рваный тертый лапоть
На ноге у богача.
Я танцую, я играю
На свирели грустных глаз.
Что творю, сама не знаю,
Я топчу святой алмаз.
Мое небо под землею,
Мое море в облаках,
С лучезарною звездою
На одних живу ролях.
Моя честность оступилась,
Моя смелость умерла,
Я с собою той простилась,
А другая не пришла.
Угодила в свои сети,
Только я их не плела.
Не хотела жить на свете.
Я «убила и спасла».
Закончив, она спросила:
– Ты любишь стихи?
– Стихи – это моя страсть.
Она обрызгала его водой:
– Женские трусики, женские стихи… что у нас на очереди?!
– На очереди – приготовление еды, уборка и стирка. Ты ведь это не умеешь делать.
Светлое небо отражалось в воде, темная вода дышала, и солнце словно подпрыгивало на речной волне. Тревожно кричали чайки. Стремительно убегали вдаль песчаные отмели и заросли тополиного молодняка острова Голодный. Еще поворот, и словно из воды выплыл высокий береговой откос – правый берег Волги. Показалась центральная набережная с широкой лестницей, поднимающейся от воды, высокие ротонды с колоннами, поросший зеленой травой спуск, на котором по праздникам собираются люди, чтобы посмотреть салют. Вправо от центральной набережной береговой откос был сплошь заросший деревьями и кустарниками – вплоть до того места, где во время войны оборонялась дивизия генерала Родимцева. Однажды, во время бомбежки, в блиндаж, в котором находился штаб, хлынула вода, и вся канцелярия выплыла на берег. На военных картах шутники отметили место впадения родимцевского штаба в Волгу.
Черные волны шумели у бортов, низовой ветер ударил, завыл, подхватил брызги холодной речной воды. Катер приближался к городу. Андрей размышлял, куда бы ему устроиться на работу, и избавиться от чувства неуверенности, от беспокойства, охватившего его после увольнения. Будущее казалось зыбким. Где-то далеко простиралось прошлое, насыщенное потрясениями. Как назойливый призрак, преследовало воспоминание о последнем дежурстве. В свои двадцать три года он ощущал себя состарившимся на много-много лет.
А что сейчас?
Катя была рядом, он обнимал её упругие плечи. Ветер разметал её волосы, в уголках губ мелькнула улыбка. Сила молодости, безудержная сила, исходившая от Кати, передалась ему. И он уже спокойнее посмотрел на теплые волны, плескавшиеся за бортом.
Глава