– Вот какое представление мы для них устроили, – сказал он.
Сержант кивнул, как должное принимая это «мы».
– Пули иногда на тот берег долетают. – Он насыпал накрошенный табак на кукурузный лист и свернул самокрутку. – Начальство приказало быть поосторожней, чтоб этих остолопов-гринго не задеть. Однако пуля своим разумением живет.
Мартин оглядел здание таможни и ближайшие мосты. Там стрельба почти стихла, но в центре города еще грохотало. Мадеристы держали под прицелом доступ к пограничным переходам, внимательно наблюдая за американскими солдатами, а те в свою очередь не спускали с них глаз. Прошел слух, что войска США готовы вмешаться, если события выйдут из-под контроля, и что якобы правительство Порфирио Диаса уже просило об этом американцев, которые пока ограничивались тем, что разоружали федералов, искавших убежища на их берегу.
Сидевшие под навесом пустили по рукам бутылку в ивовой оплетке. Дошло и до сержанта, который выпил, погладил себя по животу и протянул бутылку Мартину. Тот сделал маленький глоток и обжег себе гортань крепким и густым сотолом. Закашлялся, передал бутылку соседу и глубоко вздохнул, чтобы перевести дыхание. Сержант, наблюдавший за ним, улыбнулся:
– С динамитом у вас ловчей выходит, а, сеньор?
Мартин, не зная, что ответить, пожал плечами.
– А что в Испании думают обо всем этом? – спросил сержант.
Мартину пришлось повторить этот жест.
– Не знаю. Я так давно уехал.
– Ах вот как?
– Да.
Мадерист с любопытством разглядывал его.
– А сами чего думаете?
– О Мексике?
– О нашей революции.
Мартин обвел взглядом людей, сидевших вокруг. Они чистили и заряжали оружие. По выражению темных, жестоких лиц видно было, что разговор их интересует.
– Думаю, это было неизбежно.
Сержант рассмеялся сквозь зубы.
– Не поспоришь… – Он выпустил дым. – Так оно и есть. Надо покончить с хозяевами, с теми, кто правит и командует… С теми, кому выпало счастье выучиться и не стать голодранцами, как мы.
Дымящейся самокруткой он показал на своих товарищей. Сольдадера вышла из-под навеса подобрать пустую бутылку. И с ней в руке остановилась, глядя на них. По европейским канонам хорошенькой ее не назовешь, подумал Мартин, но веет от нее какой-то особенной притягательностью – грубой, плотской, почти животной. И пахло от нее, как от здешних мужчин, сильно и едко. По́том, порохом, землей.
– Это кто ж у нас тут такой светленький?
Сержант выпустил новый клуб дыма:
– Друг. Присоединился к нам нынче утром.
– Со Штатов?
– Из Испании, – сказал Мартин.
– А