Этот мокрый каркас, подумал я, бесполезен для себя самого и для человечества. А другой уже внес огромный вклад в науку с границ цивилизации. И достигнет еще большего – если будет жить.
Я снова посмотрел на нее и прочел в ее взгляде вызов: будь человеком, а не научной машиной.
– Медицинская комиссия, – слабо попытался я оттянуть решение. – Закон. Если бродяга умрет…
– Если он умрет, только мы двое будем знать почему.
Я принял решение. Не в словах, а в почти невольном знаке согласия. Только впоследствии я подумал, а почему сам бродяга не сказал ни слова, но, когда я об этом подумал, у меня было кое-что гораздо более удивительное, о чем можно подумать.
Эдит Норн не дала мне времени на то, чтобы передумать. За меньшее время, чем нужно на то, чтобы это описать, она оставила между столом и диваном аппарат Унгера для переливания крови, выложила антисептические средства, кровоостанавливающие зажимы и лигатуры, протянула мне скальпель и ждала, когда я начну.
И я начал, да поможет мне бог!
Не буду вдаваться в подробности. Медики знают процедуру, а другим она не интересна. Достаточно сказать, что я соединил артерию бродяги с веной Хью Ламберта, и кровь из одного начала переливаться в другого.
Я видел, как порозовели щеки Ламберта. Эдит наблюдала за ним с внимательностью, исключавшей все остальное. Я повернулся, чтобы проверить состояние бродяги.
У меня отвисла челюсть. Мои руки, которыми я управлял вентилями, задрожали. Лед охватил мое тело, напряг его.
Бродяга сокращался! На глазах и с поразительной скоростью он становился все меньше! Каждая его часть уменьшалась в пропорциях, как будто это кино, в котором съемка происходит с очень большой скоростью. Как будто он проколотый воздушный шар, из которого быстро выходит газ. Он стал размером с ребенка, потом с куклу и почти сразу с браслет, который женщины носят на руках… и исчез! Трубка, прикрепленная к его руке, повисла в воздухе.
Стол, на котором он лежал, был пуст. Абсолютно, невозможно пуст!
Клянусь Гиппократом, чей я скромный последователь: я видел, как прямо передо мной человек съеживается и исчезает, не оставляя никакого следа. Как будто он никогда не существовал.
Показания Эдит Хорн, медицинской сестры
Штат Нью-Йорк,
Округ Олбани,
Город Олбани.
Эдит Хорн, приведенная к присяге, показала следующее:
Я прочла отчет доктора Кортни Стоуна о событиях, происходивших в его доме от полуночи до утра 16 августа 1934 года, и на основании того, что слышала и видела сама, могу утверждать, что это правда.
Я сама не видела исчезновение человека, которого мы называли бродягой. Все мое внимание было сосредоточено на наблюдении за состоянием пациента, Хью Ламберта, которому переливали кровь этого бродяги, но я подтверждаю, что этот бродяга находился на операционном столе, и, когда после сдавленного возгласа доктора