Сразу стало ясно – за дело взялся профессионал. Да к тому же профессионал вдвойне: я только сейчас сообразила, что он с прошлой осени почти каждый день читает реляции, протоколы, осведомления, может, даже переписанные циркуляры. Конечно же, если я брела по строчкам, то он – скользил. И мгновенно понимал смысл.
Большинство бумаг откладывал. Несколько раз сказал:
– Будет время – посмотри. Настоящий исторический документ.
А в один листок вгляделся подробнее. Начал читать:
– «Известие, полученное из Первопрестольной, несомненно, относится к горестным и даже в какой-то мере досадным: пережить посещение Москвы Бонапартием, чтобы скончаться год спустя, не узнав о еще не состоявшемся, но вполне ожидаемом нашем ответном визите в Париж. За неимением стола мне опять пришлось писать на трофейном барабане, и, пожалуй, я еще не подписывал столь значимых бумаг, как сегодня. Они отосланы с оказией непосредственно в Москву. Эммочка, ты моя главная удача в жизни…»
Миша остановился, пробормотал почти виновато:
– Читать чужие письма – профессиональная обязанность, пожалуй самая трудная. Продолжаю: «…главная удача в жизни, а печальное известие серьезно подкрепит эту удачу, причем в тех масштабах, которые я еще сам не могу представить. Я отослал в опекунский совет рапорт и даже получил официальный ответ. Тем не менее все в порядке, насколько можно было бы. Лично я явиться в Первопрестольную не мог, по очевидной для нас причине. Но это, как я понял, не препятствие для достаточно простого юридического действия. Так что далее мне следует позаботиться уже о вас с Лизонькой. Сегодня же попрошу Павла Сергеевича, нашего уважаемого полковника, исполнить роль нотариуса и засвидетельствовать мое волеизъявление. Надеюсь, ты поймешь: война не закончена, а такую процедуру необходимо упростить».
– Хм… Но я в бумагах никакого волеизъявления не видела. Где же оно? – спросила я, сама задумавшись и начиная быстрее перебирать вскрытые конверты. – Если оно засвидетельствовано у полковника, там должна быть какая-то печать. Или хотя бы подписи свидетелей, например. Верно?
– Верно. Видимо, он либо не успел это самое волеизъявление оформить, либо…
– Погоди, а где письмо полковника? Там что-то такое было… – Я схватилась за уже просмотренную почту. – Вот, смотри.
Я взяла лист и…
Не то чтобы верила в энергетику, тем более энергетику предметов. Но если прочие письма ощущались простой бумагой, то это – будто пылало. Эмоциями Эммочки, когда-то взявшей его в руки.
«С глубокой печалью сообщаю вам, Эмма Марковна, что…»
Про такое письмо можно сказать: читала и не читала. После первого абзаца проплыла взглядом по остальному тексту с подробным описанием битвы на окраине Парижа. К чему вчитываться, если главное сказано в начале?
Потому-то, кстати, родители покойного мужа